Однажды Володя говорит: «Понимаешь, я обещал Леве Кочаряну сыграть в его фильме «Один шанс из тысячи», но у меня никак не получается… Попробуй, мне кажется, что ты подойдешь…»
Оказывается, у них давно был такой замысел— снять фильм своей компанией, которая чаще всего собиралась в доме Кочаряна. Этот фильм вообще задумывался как экспедиция друзей, как коллективное приключение. Лето, Крым, Черное море… Андрей Тарковский и Артур Макаров делали сценарий, Лева Кочарян был режиссером, в фильме снимались Толя Солоницын, Аркадий Свидерский, Хари Швейц… Вот тогда я со всеми и познакомился.
А предложение сниматься оказалось вполне серьезным. Я приехал, Лева говорит: «Садись на велосипед, будем делать пробы…» Сняли короткую сцену, Леве понравилось. Вот так я и снялся в роли, которую должен был играть Высоцкий. Кочарян этот фильм — «Один шанс из тысячи» — успел закончить, но вскоре Левы не стало…
В 1968 году снова встретились в Одессе, Володя снова снимался на Одесской студии. Разные дома, разные компании… Вдруг Володя спрашивает: «А знаете ли вы, какое самое лучшее место в окрестностях Одессы?» Все стали называть разные красивые места. «Нет, поехали, покажу». Это место называлось Санжейка — очень живописный, обрывистый берег, абсолютно пустой. И вдруг прямо в дикой скале — бар! Это было так неожиданно, даже фантастично… Разумеется, бар был сделан для съемок… В этот вечер снимался эпизод у костра…
Съемки закончились, но Володя до самой осени н довольно часто прилетал на озвучивание, работал тогда и над песнями. Однажды в одном доме не оказалось гитары, — помню, что он заканчивал тогда песню «Корабли постоят и ложатся на курс…». У Володи тоже не было — он как раз заказал гитару одному старому мастеру. Поехали прямо на музыкальную фабрику, гитара была уже готова. Звучала она очень хорошо, мы сразу же заплатили деньги. Володя работал с этой гитарой, кажется, даже записывался… Потом он улетел в Москву, а гитара осталась у меня. И до сих пор эта гитара хранится в нашем доме. В 70-м году — я тогда уже жил в Москве — приехал
Володя: «Хочешь автограф на этой гитаре?» — «Конечно, хочу». Но потом разговор перешел на другие темы, и про автограф забыли. Но гитара не лежала без дела — он играл на ней у нас дома, однажды брал на концерт…
К Одессе Высоцкий относился особенно. И в этом городе его так любили… Конечно, важно, что как киноактер он все-таки утвердился именно на Одесской студии… Потом — он очень ценил одесский юмор, который живет прямо на улицах. Август, идем с моря в Отраде… Вдоль тропы в город рыбаки торгуют бычками, почти все торговлю уже закончили. Стоит мужчина, рядом две или три кучки — бычки живые, прыгают, смешиваются. Рыбака окружили женщины, тянут свои рубли… Он поднимает голову: «Ша, дамочки! Деньги меня не интересуют!» Володя потом несколько раз вспоминал про это, повторял услышанные слова…
К морякам Высоцкого тянуло, он знал, что они не подведут. Помню один разговор в Одессе — мечтал пойти на флот, поплавать с год, сходить в загранку… У него, как у ребенка, разгорались глаза от наших рассказов — заходы в Кувейт, в Танжер… Очень хотел побывать на моем танкере — должен был прилететь в Новороссийск, когда мы заходили туда. На судне об этом знали, более того, Высоцкий был «внесен в судовую роль» — в список людей, имеющих право подниматься на борт. Прилетели Тарковский, Макаров, Жанна Прохоренко, а Володя не смог…
Морские песни… Когда Володя работал над песней «Спасите наши души», то спрашивал меня, как из-под воды подаются сигналы SOS. А я по второй своей морской профессии — подводник и рассказывал ему все, что знал об этом… Как ложатся на грунт, как выстреливают буй… Помните, в песне: «Локаторы взвоют о нашей беде…» Я ему говорил, что локаторы не воют… Но в песне так и осталось.
Очень много мы общались в 70—73-м годах. Володя с Мариной снимали квартиру на Матвеевской, а я жил на Юго-Западе. Тогда мы вместе нашли самую короткую дорогу — без светофоров и без ГАИ, она называлась «тропа Хо Ши Мина». По этой дороге часто ездили друг к другу — быстро и без контроля. Телефонный звонок: «Как там флот? Есть идея…»
Часто заезжал просто так. Да, моя жена Вероника очень вкусно готовит — Володя это ценил…
Прекрасно помню день, когда что-то важное решилось в судьбе Володи и Марины. Это было в декабре 1970 года. Я тогда учился в академии — упорно занимался науками и языками. Неожиданно они приезжают вместе — подали заявление или получили разрешение из посольства… Они были просто счастливы— скоро станут мужем и женой… Просидели тогда весь вечер и полночи. Марина вспоминала о дне знакомства: «После спектакля попали в ресторан ВТО… Володя подсел ко мне и говорит: «Я вас люблю. Вы будете моей…» Я посмотрела на него — небольшого роста, шустрый… Говорит не совсем всерьез, но и не совсем в шутку… Я не сразу стала понимать и смысл и силу его песен. Но когда мы стали вместе бывать в разных компаниях, я видела, какое ошеломляющее впечатление его песни производят на слушателей. Стала прислушиваться, вникать… Прошло немного времени — и я влюбилась по уши…»
На Матвеевской они снимали трехкомнатную квартиру— кто-то уехал в длительную зарубежную командировку. Одна комната была довольно большой, ее можно было назвать студией. Марина привезла очень оригинальную надувную пластиковую мебель. Володя купил полупрофессиональную квадроустановку «Акай». Костя Мустафиди установил и настроил аппаратуру. И вот тогда Володя стал записывать куски, целые песни — стал работать с магнитофоном. И тогда же Костя начал записывать и писал все подряд два года…
Костя Мустафиди эти годы дневал и ночевал на Матвеевской, а потом вдруг пропал начисто. Я спросил у Марины, куда девался Костя. Оказывается, Костя стал давать советы, как и что писать.
В 74-м году был свидетелем, как вместе работали Володя и Марина над песней «Так случилось, мужчины ушли…». Я сидел часа два, и все это время они репетировали один куплет песни. Володя просто ставил песню, как режиссер. А Марина — настоящий профессионал — терпеливо трудилась, хотя это было и нелегко. Поэтому совсем не случайно песни Высоцкого в исполнении Марины звучат так органично.
Володя и Марина приезжали ко мне, когда я работал в Лондоне, и мы уговорили Володю выступить в посольстве. Коллега по работе просто умолял организовать концерт Высоцкого. Володя говорит: «Да я же не собирался… Ну ладно, раз так нужно…» Советская колония в Лондоне довольно большая, а зал посольства очень небольшой. И было столько желающих попасть на концерт, что люди бросали жребий — кому идти. Начало концерта было немножко настороженное, но после пяти-шести песен публика раскачалась. Проводили Володю очень тепло, подарили ему какую-то необыкновенную зажигалку. Кстати, при первом нашем знакомстве он попросил меня привезти зажигалку. Мы увиделись только через два года, и я вручаю ему этот подарок. Володя говорит: «Слушай, Олег, по-моему, ты — первый человек, который не забыл… Тебе скажу — это для отца». Вообще, когда видел какую-нибудь интересную зажигалку, начинал крутить ее в руках, рассматривал, хвалил… Вел дело к тому, чтобы подарили.
Жизнь на Матвеевской… Это был, как мне кажется, спокойный и очень плодотворный период Володиной жизни. Он очень много работал. Тут определенную роль сыграло то обстоятельство, что место было неблизкое — на метро не доедешь… И вокруг было совсем немного людей. Это были легкие, яркие годы.
Володя любил розыгрыши. Один я хорошо помню. Наш общий приятель собирал старинные часы и для пополнения коллекции дал объявление в «Вечерку». Володя берет это объявление, набирает номер и нудным старческим голосом начинает: «Я тут прочел ваше объявление… У меня где-то валяются старые часы. — И назвал часы работы очень известного французского мастера. — Они, правда, не идут, надо будет их смазать. Я вам потом позвоню…» И бросил трубку. Наш приятель в трансе — такие часы не каждый музей имеет. Заполучить их — мечта любого коллекционера. «Смазать… Он же их сломает…» Приятель не спит целую ночь.