Заведующий свиноводческой фермой Луценко, страдающий радикулитом, поглаживая возле печки поясницу, неожиданно выпалил:
— По всем признакам нынче будет обильный снегопад. И без тракторов так занесет, что ни проедешь, ни пройдешь.
— Ну а ты что скажешь, Михаил Захарович? — обратился к Глушко агроном.
Тракторист обвел присутствующих взглядом и вдруг нахлобучил шапку-ушанку.
— Пустозвоны! — сказал в сердцах. И вышел из кабинета.
Актив продолжался. Вскоре мимо окон правления артели пролязгал гусеницами трактор. К нему был прицеплен снегопах. Из кабины выглянуло хмурое лицо Глушко.
— Куда на ночь глядя? — спросила пожилая колхозница, поправляя на плече коромысло с полными ведрами.
— В степь, за урожаем.
— Ну, добрый тебе путь, Захарыч…
Узнав на совещании, что Глушко поехал задерживать снег на поля, Саночкин попросил обменяться мнением — наказывать ли тракториста за самоуправство? По данному вопросу было принято решение из одного слова: «Нет».
ИНСПЕКТОР
Грязный и злой, Юдин шел по степной тропе. Двое суток провозился у трактора, а завести так и не смог. Ему пытались помочь бригадир и механик Ключевского отделения, но все усилия оказались напрасными: трактор не заводился.
— Тоже мне инженеры нашлись, ни шиша не смыслят, а берутся помогать, — ворчал он дорогой.
Миновав Дедовский лог, Юдин круто повернул вправо. Вскоре вышел к пшеничному полю. «Красота-то какая…» Руки потянулись к крупным, безостым колосьям.
— Любуетесь?
Юдин вздрогнул, опустил руки. Он не слышал, как подошел незнакомый человек в очках, в гимнастерке, перехваченной широким офицерским поясом.
— Откуда? — спросил тракторист, нахмурив белесые брови.
— Из города.
Незнакомец улыбнулся. Вынул из кармана портсигар, предложил закурить.
— Чужую марку не курю, — буркнул Юдин и хотел пойти дальше, но незнакомец запросто, словно старому другу, предложил посидеть на полянке, передохнуть. Сидели молча. Юдин все смотрел и смотрел, как плещется хлебное море, часто снимал очки, улыбался. Другой, опустив глаза, щипал пальцами траву, жадно глотал терпкий дым дешевой папиросы. Но так и не закурил предложенного «Беломора».
— Чей будешь? — первый не вытерпел Юдин.
— Дорогов я, Алексей Петрович.
— Ну, а должность у тебя какая?
— Инспектор.
— Ин-спек-тор? — растягивая слово, переспросил тракторист.
— Да, инспектор — организатор производственного управления.
Юдин встал. Придавил ногой папиросу. Прищурив глаза, спросил подчеркнуто вежливо:
— Скажите, товарищ инспектор, можно ли в дождь косить вот такую пшеницу?
— Конечно, можно.
— Понятно. Тогда еще один вопрос. Какая разница между уполномоченным и инспектором?
— Разница есть.
— А по-моему, хрен редьки не слаще, что уполномоченный, что инспектор — одна в поле ягода, — выпалил Юдин и, с ожесточением махнув рукой, пошел вдоль массива.
Дорогов улыбнулся. «Ну и силен! Только почему вдруг рассердился?»
Не знал он, что эта встреча воскресила в памяти Юдина случай из жизни.
…В прошлом году во время уборки зарядили дожди. Все механизаторы Ключевского отделения жили на полевом стане, с нетерпением ждали, когда прекратится ненастье.
— Плохи наши дела, хлопцы, если дальше будет лить…
— Будет ныть-то, — оборвал комбайнера Юдин и тут же вышел из вагончика.
Дождь перестал к вечеру. А на другой день в предутренней тишине Юдин первый повел свой агрегат. Взревел одинокий мотор. Но не надолго. Порвалось полотно безлафетной жатки, полетели планки, «надорвался» и сам «Беларусь» — не под силу оказалось колеснику идти самому и тащить жатку по вязкому чернозему. «Зря поторопился», — укорял себя тракторист, раскладывая полотно на жниве и принимаясь за ремонт.
В полдень к Юдину подъехал газик. Из машины выкатился полный, круглолицый уполномоченный райкома партии Шмотин.
Скрестив на пухлой груди руки, Шмотин заговорил назидательным тоном:
— Нехорошо, товарищ Юдин, нехорошо. В дождичек спали до одурения, а когда выглянуло солнышко, нужно косить да косить — за ремонт принялись, заклепочки подбираете…
Юдин не выдержал.
— Идите-ка своей дорогой, товарищ уполномоченный. Без вас тошно…
— Ах вот как! — возмутился Шмотин.
Тракторист был вспыльчив, иногда вскипал из-за пустяка, да так, что потом стыдно смотреть в глаза людям. Но тут он услышал такое, отчего сразу перехватило дыхание. Шмотин назвал Юдина саботажником. Будь, дескать, на то его воля, Юдин давно бы вылетел из партии. Побледневший тракторист вплотную подошел к уполномоченному. К счастью, подоспел бригадир. Он отвел Юдина в сторону и что-то шепнул Шмотину. Тот долго еще бушевал, обещая призвать к порядку бездельников и тунеядцев.