Выбрать главу

— Померла она.

Егорыч отвернулся и вышел из-за стола. Возле печки долго громыхал умывальником.

После ужина рассказал, что с ним живут дочери и сынишка, первоклассник Андрейка. Дочки убежали в клуб на репетицию новогоднего концерта, а Андрейка катался на лыжах. Егорыч несколько раз выходил на улицу. Было видно, что он обеспокоен. Но вот скрипнули ворота, в сенях что-то застучало, и на пороге показался мальчик. Я сразу узнал его. Это был тот самый мальчуган, который горько плакал у Рябова в кабинете и упрямо повторял: «Не поеду, сказал, не поеду…»

Да, круглолицый, белокурый, с большими синими глазами Андрейка совершенно не был похож на Егорыча. Парнишка поздоровался, торопливо сбросил валенки, пальто и юркнул в горницу. Щелкнул выключатель. В комнате долго стояла тишина, потом раздался стеклянный перезвон, зашуршала бумага. Вспыхнули красные, желтые, зеленые огоньки. Из комнаты выскочил Андрейка. В руках он держал новые коньки с ботинками и большой пакет. Его лицо горело ярко, счастливо. Андрейка прижался к широкой груди Егорыча.

— Папа, это мне подарки? И елка тоже мне? Вот здорово! — захлебывался от восторга парнишка.

— Тебе, все тебе, сынок.

Николай Егорович, немало смущенный, левой рукой обнял мальчугана за плечи, а правой, растопырив жесткие пальцы, гладил шелковистую головку. Потом наклонился и поцеловал сынишку. Теплая улыбка заиграла на его тонких губах. Но что особенно удивило меня — это глаза Егорыча. Они стали необыкновенно ласковые. У меня даже перехватило дыхание. Теперь бы я мог решительно возразить своему другу Ивану Петровичу Рябову: все, все есть у Егорыча — и необходимые навыки, и знания, и доброе сердце настоящего человека.

ШАЛОПАИ

1

В тени Зареченской балки, там, где растет густой березняк, еще лежит снег, а на полянках уже появились подснежники.

Маша Белозерова, смуглая, длиннокосая девушка с мечтательными глазами больше всего любит эти первые весенние цветы.

Но сейчас она прошла, даже не глянув на них.

Еле передвигая ноги в истоптанных, заляпанных грязью сапогах, она вышла на широкую, укатанную дорогу. Идти стало легче. Вскоре показался полевой стан — тракторный вагончик с красным флагом, старый дом, машины, зернохранилище.

Был ранний утренний час. Механизаторы из первой смены досыпали последние сладкие минуты. Маша присела на копну ржаной соломы, брошенной возле вагончика, долго смотрела в сторону, откуда пришла. Смотрела пока слезы не затуманили глаза. Низко склонив голову, Маша заплакала. Невольно всхлипнув, девушка испуганно оглянулась.

К ней подходил бригадир Семен Петрович Боров.

— Обидел кто? — строго спросил, нахмурив брови.

Маша считала бригадира «необыкновенным сухарем» и даже побаивалась его. Никогда не видела улыбки на лице Борова, не слышала, чтобы он похвалил кого, обогрел хорошим словом.

— Кто обидел? — еще строже повторил бригадир.

— Вот, честное слово, никто, — скрестив руки на груди, чуть слышно прошептала Маша, пряча глаза.

— Васька, шалопай этакий, наверно, потревожил? Смотри, подальше от него, — сказал бригадир, да так, словно ножом резанул.

Хрустнули тонкие, холодные пальцы. Сдержалась, промолчала Маша, только где-то в тайниках души с еще большей силой почувствовала всю неприязнь к этому жестокому человеку. Боров устало присел на солому. Вынув из кармана газету, свернутую в трубочку, медленно развернул.

— На, почитай, позор-то какой.

Маша внимательно прочитала статью под крупным заголовком «Вторую — на буксир!» Задумалась. Позора она не видела в том, что первая бригада решила помочь отстающей второй поднять несколько гектаров весновспашки, быстрее провести сев яровых.

— Хвастуны несчастные, — загремел Боров, тряся в воздухе кулаком.

— Зря переживаете, Семен Петрович, — сказала Маша, возвращая газету, — помогать нам будут свои, а не чужие.

— Видно, гордости у тебя нет, а еще правая рука бригадира, — укорил Боров. — Сама помнишь, как туго пришлось осенью. Зябь поднять силенок не хватило. Знаю, что сейчас поднажать надо на пахоту. А с кем поднажать-то, с кем? Вон у березы трактор стоит. Полсмены покружился на нем Бурачков и ушел: брюхо заболело. А сейчас дрыхнет, шалопай. И «ДТ» Злобина целый день будет загорать: ночью пахал. У него тоже нет подсмены. Да и вообще на Ваську у меня никакой надежды, плевать он хотел на честь бригады. Тоже шалопай известный.

— Не смейте так говорить про него! — громко сказала Маша. — Да если хотите знать, Василий Иванович Злобин горы может свернуть, если…