– Не обязательно. Если тебе хочется петь – пой, как бы плохо не получалось… Спой мне.
– Я стесняюсь, – растеряно ответил парень.
– Как бы ты выступал в опере, если стесняешься петь мне?
– Я же не учился, чтобы выступать, да и вряд ли буду.
– Алонзо, пообещай мне, что начнёшь петь и когда станет хорошо получаться, споёшь мне.
– Обещаю, – улыбаясь, ответил он.
В тот день, прощаясь, они договорились встретиться ещё раз, а потом ещё. Вскоре почти всё свободное время Алонзо проводил с Нореттой. Однажды, они так заговорились, что дошли до окраины города. Услышав звук сверчков, девушка спросила:
– Чего больше, сверчков или звёзд на небе?
Прежде чем ответить, Алонзо почувствовал что-то родное в том вопросе, который в детстве задавал ему Маурицио. Тогда он взглянул в глаза девушке и с улыбкой ответил:
– Сверчков, конечно.
– Ты же шутишь?
– Sie.
С течением времени мысли о Норетте всё больше заполняли голову Алонзо. Парень засыпал и просыпался, думая о ней. Прощаясь, он с нетерпением ждал момента новой встречи. Ему казалось, что с каждым днём Норетта выглядела всё красивее. С каждым появлением девушки на улице Санта-Кьяра окружающий мир для молодого человека менялся. Солнце светило ярче, а прохожие, словно испарялись в воздухе весеннего тепла, и не было никого, кроме их двоих. Каждый раз, глядя в её карие глаза, на ум приходило сравнение с морем, даже океаном, дна в котором не существовало. Порой, сидя рядом на улицах города или набережной, ветер раздувал тёмные волосы девушки, которые неровными и в то же время красивыми прядями ложились и прикрывали такие же красивые черты лица. Норетта иногда рассказывала о прочитанном, но Алонзо, часто терял суть рассказа, поскольку любовался её внешностью и хотел лишь одного – поцелуя.
Он рассказал ей про Гвельфа, чем он занимался, рассказал о неудачной попытке воровства. Норетта посоветовала не связываться с такими людьми и вообще выбросить из головы идею зарабатывать нечестным путём. Находясь рядом с ней, Алонзо поверил, что способен выбиться в люди, стать кем-то. Девушка была для него словно основой, возле которой он ощущал себя сильнее, способнее и самое главное – счастливее. Наконец-то, спустя столько лет нищеты, парень почувствовал, что у него что-то есть, что-то дороже каких-то чентизем и золотых лир.
Однажды Аньезе поинтересовалась, где её сын проводил так много времени. Тогда она услышала про Норетту, про её необыкновенность и отличие от всех остальных девушек. Также, Алонзо рассказал о странном чувстве внутри, словно волнение и предвкушение чего-то необыкновенного.
– Ты влюбился сынок, это хорошо.
– Sie mamma. Правда, я не знаю, нравлюсь ли я ей?
– Она не проводила бы свободное время с тобой, будь ты ей безразличен.
– Значит, мне очень повезло. Думаю, эта девушка, рядом с которой я буду счастлив и вместе мы сможем жить лучшей жизнью.
– Я очень на это надеюсь, Алонзо. Ты же знаешь, если ты будешь счастлив – я тоже буду.
– Grazie, mamma.
– Ты уже сказал ей о своих чувствах?
– Нет. Я… Как-то не знаю, как об этом сказать.
– Значит ещё не время. Наступит момент, когда ты больше не сможешь молчать и признаешься в любви.
– Я раньше никогда не спрашивал… А как папа признался тебе?
– Ну… Это было летом. Я помню, все собирались идти с поля домой, а Никколо предложил мне прогуляться в другую сторону. Идя по дороге, мы разговаривали. В какой-то момент он остановился, посмотрел в небо и сказал, что мог бы смотреть на звёзды бесконечно. Тогда он предложил лечь прямо на землю, чтобы было удобнее глядеть. Мне показалось это странным, никогда не видела, чтобы кто-то просто лежал на земле. Но уже тогда он мне очень нравился, поэтому я согласилась и, действительно, небо было прекрасным. Конечно, звёздное небо всегда красивое, но в ту ночь оно было особенным. Пение сверчков… И на вопрос, чего больше, Никколо ответил, что на каждую звезду по одному сверчку на земле. А затем он повернул голову и так посмотрел на меня. Сказал, что влюблён, сказал, что без ума от меня. Тогда мы впервые поцеловались.
Глаза Аньезе налились слезами, но с улыбкой и небольшой дрожью в голосе она продолжила:
– Никколо был очень красивым, добрым и смелым человеком. Возможно, из-за своего бесстрашия его и нет с нами.
Такие воспоминания вызвали эмоции, которые тяжело было сдерживать. Алонзо подошёл и обнял маму.
– Всё в порядке, – вытирая слёзы платком, сказала Аньезе, и добавила, – сегодня опять была демонстрация за вступление в войну. Я очень надеюсь, что тебе не придётся доказывать свою смелость. Ты единственный, кто у меня есть, такой потери я не переживу.