Когда он прикоснулся к ее лицу. Сигрид чуть не упала в обморок. Казалось, перед ней разверзлась пропасть. Она полностью лишилась способности говорить и связно мыслить. Но сердце работало исправно, а тело… тело обдало таким жаром, словно его охватили языки пламени.
К счастью, она сумела вывести себя из этого состояния, овладеть собой и сказать Тенгвальду правду. Ей нет дела до того, почему воздух между ними шипит и потрескивает.
— Сигрид!
Она вздрогнула, поняв по тону Лотты, что девочка окликнула ее уже не в первый раз.
— Ты в порядке? — спросила малышка.
Сигрид кивнула.
— Что ты делаешь?
Не желая признаваться, что она мечтает о дяде Тенгвальде, Сигрид тут же сочинила экспромт.
— Я смотрю на красивых леди в журнале.
Девочка подошла ближе, посмотрела на фотомодель, рекламировавшую губную помаду для лета, и равнодушно пожала плечами.
— Ты в тысячу раз красивее ее.
Эти слова согрели Сигрид душу.
— Спасибо, милая. Рада слышать.
— Это тебе, — сказала Лотта и протянула ей желтый одуванчик.
Сигрид взяла цветок и улыбнулась в ответ.
— Какой красивый… Ты у меня просто лапочка.
— Я буду скучать по тебе.
— А я по тебе, моя радость.
Тут Ловиса, обнаружившая муравейник, позвала сестру, и Лотта убежала. Следя за двойняшками издали, Сигрид поняла, что за эту неделю очень привязалась к ним.
Ее взгляд упал на журнал, лежавший у нее на коленях. «Ты в тысячу раз красивее ее». Эхо слов Лотты звучало у нее в ушах. Сигрид была не настолько глупа, чтобы поверить пристрастному мнению ребенка. Но это невинное утверждение все же заставило ее задуматься.
Все, что помогало ей выглядеть компетентной и уверенной в себе — внешность, манеры, умение высоко держать голову, — быстро окупилось. Сигрид нравилось выглядеть человеком, которым она на самом деле вовсе не была. Эта маска придавала ей спокойствие. Но теперь та же самая маска, с помощью которой она решила добиться уважения других людей, грозила ей неисчислимыми бедами.
Сигрид не хотела, чтобы Тенгвальда влекло к ней.
Да, она не могла отвести от него глаз, но знала, что может держать в узде свои эмоции. На этом были построены все ее надежды и мечты. Однако она сильно сомневалась, что сможет держать в узде такого человека, как Тенгвальд.
Взаимная тяга, которую они ощутили в тот вечер, могла превратиться в очень серьезную проблему. Сигрид не желала вступать в прочную связь, которая помешала бы осуществлению ее многочисленных планов. *
Кроме того, видимость, которую она создавала, не имела ничего общего с ее подлинной сущностью. Это была всего лишь маска, которой она пользовалась, чтобы выглядеть профессионалом.
Сигрид подняла взгляд, посмотрела на голубую бухту и слегка успокоилась.
Может быть, ей следует перестать строить из себя красавицу, маску которой она надела, пытаясь привлечь к себе внимание? Следует стать прежней Сигрид, простой и безыскусной? В той Сигрид, девушке из захолустного Туресунна, Тенгвальд Ларсен не нашел бы ничего привлекательного.
Нет, она все-таки не очень-то хотела расставаться с привычной внешностью. Ей нравилось выглядеть и чувствовать себя уверенно. Но… ничего не поделаешь. Придется носить прически попроще, перестать пользоваться румянами, основой и тенями для век. Тогда Тенгвальд на нее и не посмотрит.
Сигрид чуть не расхохоталась. Большинство женщин думает только о том, чтобы стать красивее, чем они есть. Она тоже мечтала об этом. Но здесь она испытывает желание смыть косметику и сделаться как можно менее привлекательной для представителей противоположного пола. Точнее, для Тенгвальда Ларсена.
— Чему вы улыбаетесь?
Сигрид подняла глаза. При виде Тенгвальда в белой рубашке-поло и шортах оливкового цвета она испытала чувство, которое испытывать не следовало. Чтобы справиться с ним, пришлось сделать неимоверное усилие.
— Так, ничему, — деланно небрежным тоном ответила она. — Просто подумала о том, что мне предстоит сегодня.
Его зеленые глаза горели. Сигрид хотелось думать, что это оптический обман, вызванный ярким утренним светом. Однако в глубине души она подозревала, что в глазах Тенгвальда теплится интерес. Интерес к ней.
Он подошел ближе, и Сигрид ощутила запах его одеколона. Лицо у него было гладко выбрито. Черт побери, ну почему он такой красивый?
— Я понимаю, — сказал Тенгвальд, — что вам хочется отдохнуть от девчонок, но…