Тенгвальд воздал должное Амалии и Фредрику. Сестра и зять правильно воспитывали девочек. Ловиса и Лотта были детьми веселыми, послушными и уверенными во всеобщей любви. Это видно по всему. По их радостному смеху. По их простодушным вопросам. И доверчивости.
Сам Тенгвальд в детстве был полной противоположностью Лотте и Ловисе. О да, мать делала все, чтобы обеспечить им с Амалией счастливое детство. Изо всех сил старалась быть и матерью, и отцом одновременно.
Сомневаться не приходилось, мать сумела передать сестре умение воспитывать детей. Доказательство этого — у него перед глазами.
Тенгвальд любил мать и понимал, что она делала для него все, что могла. Однако в детстве и отрочестве он, тем не менее, испытывал гнетущее чувство. Словно был в чем-то ущербным. Не стоящим внимания. И неспособным изменить это.
Он много лет мечтал — нет, умирал от желания — привлечь к себе внимание человека, который был… недоступен. Для него. Для сестры. И даже для матери. Это желание оказало на Тенгвальда сильное воздействие. Заставило понять, кто он такой. И выбрать направление, в котором должна была развиваться его жизнь…
— Лови, дядя Тенгвальд!
В голосе Лотты звучал вызов. Девочка попятилась и бросила мяч, перекинув его через голову Тенгвальда. Мяч взмыл в воздух, упал в нескольких метрах от берега и закачался на волнах.
— Смотри, что ты наделала! — сердито отчитала сестру Ловиса. — Игра кончилась. Теперь нам его не достать.
— Все в порядке, Ловиса, — сказал ей Тенгвальд. — Сейчас достану.
— Н-но… там слишком глубоко.
Он добродушно улыбнулся племяннице и негромко сказал:
— Когда ты научишься плавать, то тоже сможешь добраться до места, где тебе не достать ногами дна. И не будешь бояться.
Тенгвальд нырнул, работая руками и ногами. Добравшись до мяча, он схватил его, обернулся и хотел бросить Ловисе. Но при виде Сигрид, шедшей по берегу в открытом купальнике, у него ум зашел за разум.
Это зрелище только подлило масла в огонь. Живот Тенгвальда свело судорогой. Почему стоит этой женщине оказаться рядом, как его бросает в дрожь?
— Дядя Тенгвальд, брось мяч Сигрид! — весело крикнула Лотта.
Мысль племянницы пришлась ему по вкусу. Он хитро улыбнулся.
— Держите!
Удивленная Сигрид инстинктивно подставила руки и ахнула, когда ее обдало брызгами. Только тут до нее дошло, что на самом деле мяч представлял собой большую губку, пропитанную водой.
В голубых глазах блеснуло пламя.
— Ну, погоди!
На мгновение Тенгвальду показалось, что Сигрид рассердилась. Но нет — она засмеялась и быстро сбросила кеды.
— Сейчас я вам покажу! — пригрозила она, зашла в воду по колено, опустила в нее мяч, а потом бросила его прямо в Тенгвальда.
Тот без труда поймал мяч-губку, но вода брызнула ему в лицо. Он закашлялся, а девочки рассмеялись.
— Что, съел, дядя Тенгвальд?
— Ловиса! — одернула ее Сигрид.
— А что? Ты дала ему сдачи, — удивилась та. — Он первый начал.
— Девочки! — В голосе Тенгвальда прозвучало предупреждение. — Я не хочу, чтобы вы так говорили. Это некрасиво. Если услышу что-нибудь подобное еще раз, остаток дня вы проведете в своей комнате.
Племянницы тут же попросили прощения и пообещали вести себя хорошо.
Обеим захотелось еще раз показать Сигрид, чему они научились. Двойняшки и сами удивились, когда обнаружилось, что они могут передвигаться в воде по-собачьи.
— Мы плаваем! — крикнула Ловиса, поймав взгляд сестры. — Смотрите на нас!
Сигрид посмотрела на Тенгвальда снизу вверх и пробормотала:
— Ничего себе начало…
— Скоро они будут плавать как рыбы. — Тенгвальд не сводил с нее глаз. — И вы тоже. Не передумали учиться?
— Нет, не передумала, — ответила она. — Детям опасно находиться в воде без взрослого, который при необходимости смог бы прийти к ним на выручку.
Тенгвальд невольно опустил взгляд и увидел ее полную молочно-белую грудь, выдававшуюся из выреза купальника. Слава Богу, что сама Сигрид в это время следила за девочками. Пораженный реакцией собственного тела, он смутился. Ничего подобного с ним до сих пор не случалось. Ситуация грозила выйти из-под контроля.
— Дядя Тенгвальд, я пить хочу, — пожаловалась Лотта.
Он растерянно посмотрел на племянниц, стоявших у берега.
— Я тоже, — добавила Ловиса.
Не успел Тенгвальд открыть рот, как Сигрид сказала:
— На обратном пути я прихватила большой кувшин с лимонадом.
— А нам можно?
Сигрид фыркнула, как девчонка, и этот негромкий звук заставил Тенгвальда улыбнуться.
— Конечно, можно, — ответила она. — Кувшин и стаканы стоят на столе во внутреннем дворике. — Она повернулась к Тенгвальду. — А вы будете?