Дверь холодильника осталась открытой, и горевшая внутри лампочка освещала Тенгвальда так же, как луч прожектора освещает стоящего на сцене артиста.
В доме было очень тихо. Она слышала, как он пил, видела, как напрягались его мышцы, обтянутые гладкой кожей. В мозгу Сигрид сама собой вспыхнула соблазнительная картина: она встает, забирает у него стакан и проводит по его шее кончиком языка…
Желание ощутить вкус кожи Тенгвальда было таким сильным, что она чуть не уступила ему. Сердце заколотилось как сумасшедшее, кровь закипела ключом. Слава Богу, что у нее на руках была Ловиса… Она испустила тяжелый вздох и уставилась в пол.
Сигрид услышала, как Тенгвальд поставил пакет на полку и осторожно закрыл дверь холодильника. А потом увидела его босые ноги.
Он опустился на корточки, бережно взял Сигрид за подбородок и заставил поднять глаза.
— Сигрид, это поразительно. Просто поразительно.
Его голос манил. Влек к себе. Но она упрямо молчала, не зная, что он имеет в виду. Да, переполнявшее ее желание было поразительным, но как Тенгвальд догадался об этом, если она не произнесла ни слова?
Поняв, что отвечать Сигрид не собирается, он прошептал:
— Спасибо за заботу о девочках. Я никогда бы с этим не справился.
Потом Тенгвальд поднялся, прикоснулся к локону, упавшему на щеку Сигрид, и отвел его в сторону.
Она не могла вымолвить ни звука. Полностью лишилась дара речи.
— Сейчас я возьму Ловису, — еле слышно сказал ей Тенгвальд.
Слегка коснувшись Сигрид, он подхватил малышку, встал и на цыпочках пошел к двери кухни. А потом обернулся и улыбнулся.
— Думаю, вам следует знать, — нежно сказал он, — что вы очень хорошо смотритесь с ребенком на руках.
Пронзившее ее удовольствие было ошеломляющим и неожиданным, как удар молнии. Но оно тут же сменилось чувством оскорбленной гордости.
— Не понимаю, чему вы так удивляетесь. — Сигрид быстро пошла за ним следом. — Материнский инстинкт есть у каждой женщины.
Тенгвальд пропустил ее слова мимо ушей и начал подниматься по лестнице.
Да, каждая женщина умеет утешать испуганных малышей. Защищать детей, которым грозит беда. С природой не поспоришь.
А то, что материнский инстинкт проснулся в ней только сейчас, под крышей дома Тенгвальда, — просто случайность. Но каким бы приятным ни было это внезапно проявившееся чувство, поощрять его Сигрид не собиралась.
Черт побери, у нее есть планы! Она и так слишком долго приносила себя в жертву. Так долго, что Тенгвальд и представить себе не может.
Нет, своего шанса она не упустит. Ни за что…
Днем Тенгвальд нашел Сигрид и девочек на заднем дворе. Она достала несколько ветхих простыней, крепкую бечевку, старые ящики, и Лотта с Ловисой начали что-то строить. Сигрид наблюдала за ними, сидя в тени дуба.
Тенгвальд находился рядом с ней уже добрых десять минут, молчание становилось попросту неприличным.
— Каково это было? — вдруг спросил он.
— Каково было что?
— Расти без матери, — объяснил Тенгвальд.
Сигрид не ответила. Просто устремила на него чудесные голубые глаза. Внезапно им овладела неуверенность. Может быть, его вопрос был слишком дерзким? Слишком личным?
Но неловкость не охладила любопытства. Ему хотелось знать о Сигрид как можно больше.
— Я не обидел вас, нет? — спросил он.
Она покачала головой, но продолжала молчать.
Надеясь заставить ее разговориться, Тенгвальд сказал:
— Когда я был мальчиком, мать значила для меня очень много. Практически все на свете. Не могу представить себе, как бы я рос без нее.
Сигрид слегка пожала плечами.
— Тенгвальд, недаром люди говорят — чего не знаешь, о том душа не болит.
— Вы говорили, что отец рассказывал о ней.
Эти слова заставили Сигрид улыбнуться.
— Да, рассказывал. У него были фотографии. Их свадьба. Мое рождение. И другие случаи. — Она сделала паузу, а когда продолжила, ее тон слегка изменился. — Папа много рассказывал о маме. Судя по всему, он очень любил ее.
— Он так и не женился во второй раз?
Сигрид покачала головой, и ее длинные волосы рассыпались по плечам.
— Это мне и в голову не приходило. — Уголок ее рта изогнулся. — Ни одна маленькая девочка не хочет, чтобы ее папа женился снова. Но теперь, когда я стала старше, мне кажется, что у него вообще не было возможности с кем-то познакомиться. Он с утра до ночи трудился на бензоколонке.
— И вы тоже, — напомнил Тенгвальд.
— Да. Но в этом нет ничего плохого, верно? Работа уберегает ребенка от неприятностей.
Он хмыкнул.
— Верно. Однако есть и другие способы. Спорт. Кружки. Школа. Вам нравилось учиться? Какие предметы были у вас любимыми?