Тенгвальд, неторопливо шедший рядом с Сигрид, тяжело вздохнул.
— Я должен был поставить будильник. Не следовало оставлять их так надолго.
— Вы работали, — ответила Сигрид. — На прошлой неделе фру Истгорд предупредила, что вам предложили важный контракт и что вы в цейтноте. Так что я все понимаю.
— Но девочки могли попасть в беду.
Он явно чувствовал себя виноватым.
— Мне очень жаль, что я не успела прибыть до отъезда их родителей, — сочла нужным сказать Сигрид. — Но я ничего не могла поделать. — Она пожала плечами. — Врачи не разрешают мне пользоваться самолетами.
— Да, я помню. Амалия говорила, что вам временно запретили летать.
Сигрид ткнула себя пальцем в висок.
— Во всем виновато среднее ухо. Я не ощущаю никакой боли. Со мной все в порядке. Но врачи говорят, что мои барабанные перепонки могут не выдержать резкого перепада давления.
— Понятно.
Наступило тягостное молчание. Босиком Сигрид чувствовала себя неуютно, но не хотела портить туфли водой, стекавшей по ногам с подола мокрого платья. Интересно, заметил ли Тенгвальд исходящий от нее слабый, но острый запах соли?
— У вас есть опыт работы с детьми?
— Что? — Вопрос заставил Сигрид вздрогнуть. — Опыта нет. Но ваша сестра решила, что я сумею найти с девочками общий язык.
— Поймите меня правильно, я ничуть в этом не сомневаюсь, — заверил Тенгвальд.
Он явно собирал информацию, нужную для того, чтобы составить о ней мнение. Но Сигрид по привычке избегала рассказов о себе. Некоторые факты ее биографии не следовало знать никому.
— Просто вы так ловко с ними обращались… — продолжил Тенгвальд. — Особенно с Лоттой. Она очень переживает из-за отъезда Амалии и Фредрика.
Плитки, которыми был замощен внутренний дворик, оказались холодными и гладкими.
— Легко представить, каково ей приходится. — Сигрид облизала губы и переложила туфли в другую руку. — Ребенка, который переживает, нужно пожалеть.
— Если так, то вы сняли камень с моей души.
Ею снова овладело странное оцепенение. Казалось, температура воздуха сразу подскочила на несколько градусов.
— Должно быть, вы устали, — мягко сказал Тенгвальд. — Два дня дороги — это не шутка. Я покажу вам вашу комнату. Можете привести себя в порядок.
Он раздвинул широкую стеклянную дверь, за которой исчезли девочки, и жестом предложил Сигрид пройти вперед.
— Но я мокрая, — пробормотала она, глядя на ковер. — Я испорчу…
— Все в порядке. Входите.
Она на цыпочках прошла по роскошному светлому ковру.
— Можете не торопиться, — сказал Тенгвальд, закрывая дверь. — Я оставлю вам еду в духовке.
Тут послышался скрежет стула о пол кухни, глухой удар и возбужденные детские голоса.
— Знаете, я могу и сама найти спальню, — предложила Сигрид. — Похоже, что девочки… проголодались.
— Похоже на то, — согласился Ларсен. — Эти дети сведут с ума кого угодно… Ладно, так и быть. Подниметесь по задней лестнице на второй этаж. Желтая спальня справа. Мимо не пройдете. Когда станет немного потише, мы встретимся в моем кабинете и обсудим наши проблемы за бокалом вина. Вам положены выходные. Надо будет договориться, в какие дни вы предпочитаете отдыхать.
— Что ж, это разумно, — ответила она.
Тенгвальд двинулся в сторону кухни.
— Прошу прощения, — окликнула его Сигрид.
Он обернулся.
— Гм-м… Мне нужен чемодан.
— Ах, да, конечно… — Смущенный Тенгвальд передал ей чемодан. — Прошу прощения.
Сексуальная улыбка, которую следовало бы запретить законом, и некоторая рассеянность делали его не таким грозным. И даже обаятельным.
Когда Тенгвальд опять повернулся к двери, Сигрид улыбнулась и с удовольствием окликнула его снова. Судя по выражению лица, он был сбит с толку.
— Я только хотела сказать, что люблю брюссельскую капусту.
У странного чувства, которое испытывал Тенгвальд, не было никакой причины. Абсолютно никакой. Он сидел за письменным столом и рассеянно тер подбородок.
Во время перестройки дома он тщательно спроектировал эту комнату. Книжные полки от пола до потолка, длинный дубовый стол для совещаний, уголок для чтения, стена с широкими окнами. Кабинет и библиотека одновременно. Помещение, где можно читать, обрабатывать данные исследований и писать научные статьи. Эта комната, обитая деревянными панелями, была его оазисом.
Однако сегодня Тенгвальд не ощущал здесь и намека на спокойствие.
— Сигрид Бродерсен — замечательная девушка, — сказала ему сестра. — Очень скромная. Она хорошо поладит с детьми. Я уверена, она тебе понравится.