«Тачки нужны», — отметил я себе в блокноте. Тачки давно требовались, да всё руки не доходили заняться ими вплотную. Эту зиму я решил посвятить подготовке к строительным работам, чтобы не метаться потом с выпученными глазами.
Кстати, о глазах и больных. По наивности я решил, что летом к нам много паломников приходило. И оказался не прав. Того, что началось с открытием санного пути, я и представить не мог. К середине января, несмотря на лютые морозы, до нас добрались те, кто выехал из Петербурга по зимней дороге. То есть понимаете, что люди все уважаемые.
Мы с Лёшкой теперь ничем толком заняться не могли. Описать, что творилось вокруг, не хватит слов. Гундоровы прислали мне почти всех своих охранников. Я забрал большую часть из Скворцовки, своих всех собрал, попросил знакомых купцов оказать содействие и всё равно проблем было выше крыши. С воровством и изыманием продуктов у крестьян удалось справиться быстро, но все равно на такой наплыв гостей мои земли не были рассчитаны.
И это при условии, что по России не так-то просто путешествовать. Нужны подорожные документы и разрешения. Без них только богомольцев и калик перехожих пропускают. Но эти «понаехавшие» как-то решали свои проблемы и путешествовали.
С одной стороны, повезло в плане торговли. Краски, спички, книги, лекарственные травы и продукты улетали влёт. Теперь продавалось всё и по ценам, превышающим первоначальные в три и более раз.
Чем ещё торговали? Тут первым Лёшка проявил фантазию, его идею подхватил наш управляющий, а дальше и Куроедов подключился. Началось с курьёзного случая, когда в гостинице простые половички стали заменять на меховые. Куроделов купил по дешёвке коврики, сшитые из обрезков меха и отдельно выделанные овечьи шкуры. По сравнению с домоткаными половиками выглядели эти изделия гораздо лучше.
Лёшка, упаковывая старые вещи на сани, пошутил, что святой старец на них уже посидел, можно и нам забрать.
— Продай! — неожиданно вцепился в половик один из гостей, прибывших к старцу.
— Да ну… — ответил Алексей.
Подозреваю, что он хотел задаром отдать. Учитывая, сколько у нас тратили постояльцы, этот замызганный коврик можно было на сувенир подарить.
— Двадцать рублей, — продолжал удерживать «сувенир» мужчина.
— Пятьдесят, — вмешался я. — Мне самому память о старце нужна. Застелю, чтобы по вечерам молиться на коленях перед ликами.
— Пятьдесят, — кивнул мужчина и слишком споро начал извлекать из-за пазухи ассигнации.
Забрав половик, он поспешил сесть в повозку, это чтобы мы не передумали и не отобрали.
— И ещё восемь ковриков, считай, не остывших после задницы старца Самарского, — задумчиво посмотрел Лёшка на барахло в санях. — Нужно прикинуть по поводу других сувениров.
Торговать начали все и всем. Мои крестьяне вдруг проявили неожиданные коммерческие способности. Мы и так наваривались на продуктах и фураже для лошадей. Выкупили их дорого у соседей, а после ещё накинули цену. И всё у нас выгребали паломники. Альтернативы-то нет, кругом всё скуплено подчистую.
Попутно эти богомольцы приобретали всевозможные поделки и вещи, якобы носимые старцем. Дерюжек нательных точно не одну сотню сбыли. Сам отец Нестор в этом бизнесе участия не принимал. Ему и других доходов хватало. Но он молодец, отрабатывал свой имидж на все сто процентов. Не ленился, не халтурил и читал проповеди не хуже лекторов-медиков.
А уж сколько именитых слепых привезли за это время, я просто испытал шок. Предложил Лёшке завести картотеку и записывать, кто и зачем приезжал. Так, на всякий случай.
Михаил Тыранов взял себе помощника, поскольку сам не успевал ставить диагнозы. Предположу, что ошибок было много, но кто там выскажет претензии?
Зато всех слепых направляли к Лёшке. Первое время он на каждого тратил чуть ли не по часу, внимательно оценивая состояние пациента. Потом ему хватало пяти минут, чтобы сообщить, что этого лечить бесполезно, у этого травма и так далее. Притом что к нам за январь месяц приехало порядка пяти десятков слепых из число тех, кто имел приличный доход и статус, случаев с катарактой было всего четыре.
— Деда оперировать не буду, — сортировал Лёшка пациентов. — Жадный куркуль. Наследники мне уже намекнули, что дадут двести рублей, если заявлю, что и господь бог здесь бессилен.