Ковёр они закинули в родительскую спальню, и, еле-еле переводя дух, буквально ввалились в коридор, в котором вовсю вкусно пахло свежим борщом. Оба съехали по стенке вниз и шумно выдохнули, переводя дух.
— О. Я сейчас от вас ещё Борьке Калинину позвоню, точно.
Глаза закатились сами собой и наткнулись на старенький аппарат, стоявший на специально сколоченной для него отцом тумбочке. Потянувшись, Витя провёл рукой по стене и едва не застрял в щели между ней и самодельным предметом мебели.
— Делай, чего хочешь, полоумный.
Из кухни выглянула, вытирая руки вафельным полотенцем, Валентина Степановна.
— Ой, Космос, здравствуй. Управились? Пойдёмте, я вас кормить буду.
— Здрасьте, тёть Валь, — Кос подорвался и в два шага сократил расстояние между собой и телефоном. — Можно, я позвоню только от вас?
— Ну, конечно, можно. А потом бегом мыть руки, а то остынет.
Витя прикрыл глаза и вытер краем майки вспотевший лоб. Космоса бы упорство, да в нужные цели, они бы уже давным-давно не только с Парамоном знались, а и с, вероятно, ещё более серьёзными людьми. А ему, ишь ты, журнал классный подавай!
— Пчёл, чего это такое?
Нехотя пришлось разлепить глаза. Космос стоял у телефона, держа трубку наперевес и недоумённо на неё глядя. Со вздохом поднявшись на ноги, Витя отобрал трубку и приложил её к уху. Пару мгновений помолчал, затем хмыкнул и дёрнул плечом. Перевернул сам аппарат и даже потряс его.
— Да хер его знает… может, опять барахлит, ему лет-то сколько?
Холмогоров выругался сквозь плотно сжатые зубы — так, чтобы Валентина Степановна ненароком не услышала, — на что Витя лишь усмехнулся и ткнул друга локтем под ребро.
— Ладно тебе, времени полно ещё, дозвонишься. Есть же у твоей Надьки другие дела. Журнальчики там, причипуриться… пойдём.
Ушёл Космос примерно через час, полный решимости и уверенности в собственных действиях. А сам Витя ещё долго сидел на корточках возле тумбочки и вертел меж пальцев телефонную вилку.
Номер Маринки он помнил наизусть.
***
— Три голоса?! Три голоса?! Какого, мать его, хера-то такого?!
Казалось, злобе Космоса не было конца и края. Мотаясь туда-сюда по курилке, он едва сдерживался от крика, активно при этом жестикулируя и ни на мгновение не останавливаясь.
Ещё бы. Проиграть при полной уверенности в победе.
Отчасти его даже понять можно было.
— Да ладно тебе, Кос, — Валерка глянул на друга снизу вверх, — подумаешь, проиграл, с кем не бывает?
Но в ответ лишь раздражённо отмахнулись и что-то пробормотали нечленораздельно.
Витя обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как выпорхнула из здания школы вся какая-то словно изнутри светившаяся плохо скрываемой радостью Черкасова, и, развевая на лёгком ветру прядями из растрёпанной косы, буквально вприпрыжку рванула прочь со двора.
Космос наконец остановился. Встал к Пчёлкину плечом к плечу и цепким взглядом впился в опущенные девичьи плечи. Затем глянул куда-то ещё и прищурился.
— А это что ещё за фраер?
И точно — прямо у ворот стоял, широченно улыбаясь, какой-то парень с алыми гвоздиками в руках. К нему-то и бросилась Черкасова, радостно смеясь и принимая цветы.
Витя впился взглядом в незнакомца. Отчего-то он показался ему смутно знакомым. Словно когда-то он уже мог его где-то видеть…
— У неё ещё и ухажёр имеется, что ли? — Космос пнул ни в чём не повинный ящик и сплюнул. — Староста новоявленная, блин.
С трудом Витя оторвал взгляд от хохотавшей Черкасовой и, придав своему виду максимальную расслабленность, опустился на ближайший к нему ящик и закинул руки за голову.
— Угомонись, Косматый. Зато теперь рынком заниматься будем вплотную. Да и вообще, как по мне, так прав был Саня — всё равно не потянул бы ты. А у неё и опыт, и рвение, и…
Договорить он не успел — наткнулся на взгляд Холмогорова, к нему обращённый. Слова застряли в горле, и длившееся всего лишь пару мгновений молчание всё расставило по своим местам.
Зря только глаза большие делал и максимально честным выглядеть пытался.
Они же с пяти лет друг друга знали.
— А ты, — медленно, с подозрением проговорил эти слова Космос, хмурясь и даже голову чуть набок клоня, — ты за кого голосовал?
И Фил с Белым тут же на него уставились, словно ушам своим не веря и ожидая ответа, который бы разбил догадку.
Нет. Не дождутся.
Резко выдохнув, Витя собрал в кулак всё сразу.
— За неё.
Он ожидал всего, даже удара куда-нибудь в скулу. И даже знал наперёд, что не стал бы отвечать. Но Космос стоял неподвижно, и больше всего сейчас походил на человека, которого облили сзади ледяной водой. Даже воздух пару раз губами схватил, словно рыба.
Стало даже смешно.
— Что?
Так, хотел бы ударить, медлить бы не стал. Значит, не так всё было страшно. И это заметно расслабило — вновь закинув руки за голову, Витя вытянул ноги и пожал плечами, не обращая внимания на полные недоумения взгляды Саши и Валерки.
— За неё. Ты не ослышался. И потом — ты же сам сказал, что заинтересован в наших делах.
— Где связь? — Холмогоров не говорил — рычал.
— Всё там же. Ты мне нужен больше, чем школе. И потом — ну, какой из тебя староста? Ты сам вспомни, сколько из-за нас с тобой педсоветов было? А сколько ещё будет? Да и с посещаемостью у нас так себе…
— Это вообще неважно сейчас! — Холмогорова понесло. Активно жестикулируя, он нависал над Витей, и уже не стеснялся ни тональности своего голоса, ни выражений. — Ты хоть понимаешь, говнюк, что сделал? Ты же друга на бабу променял! Ты, мать твою, в любом случае должен был за меня быть, даже если бы я сжёг этот журнал к едрене матери. Скотина, блин. Ты же не Пчёла, ты же навозник херов.
Впрочем, что в Холмогорове было хорошим — он быстро перегорал. И даже сейчас, сказав пару резких фраз, он примолк, переводя дух и лишь зло глядя на друга детства. Витя молчал, но собственного взгляда при том не отводил, и смотрел спокойно.
После минутного молчания решил вмешаться Сашка.
— Кос, слушай. Витя, конечно, странно поступил…
— Странно?!
— … но он, в общем-то, прав. Тебе же через месяц уже надоест, и потом, охота тебе и впрямь с этим возиться было? Черкасовой это не в новинку, вот и пускай таскается себе на здоровье.
— Охренеть, — по слогам проговорил Космос, окидывая мрачным взглядом всех троих. — Друзья, называется.
— Именно, что друзья, — Витя встал и положил руку Холмогорову на плечо. — Санька не при делах, а я, считай, избавил тебя от кабалы на ближайший год. Ты просто не понимаешь ещё этого.
— Пошёл ты. Спаситель херов, — Кос сбросил руку и поджал губы.
И тогда Витя, подмигнув Саше и Валере, отошёл к одному из кустов, где давно уже было оборудовано место для заначек. На свет с приятным перезвоном показались четыре бутылки коричневого стекла. Ни Белов, ни Филатов отказываться не стали. Космосу бутылку сунули, не спрашивая.
— Не держи зла, Кос, правда. Завтра у нас с Вазгеном встреча.
— Отвали, — и Холмогоров приложился к горлышку. Но голос его уже не отдавал озлобленностью столь явно, и это вызвало у Вити улыбку.
Пусть он ещё покипятится какое-то время. Всё равно отойдёт, никуда не денется.
Староста на рынке — где это вообще видано?
А в одном Витя был совершенно точно уверен. Эта уверенность появилась, когда он увидел улыбку на лице Черкасовой. Её улыбка… она морщила нос, когда смеялась, и это отчего-то забавляло. И, глядя на эту такую искреннюю радость на девичьем лице, Витя Пчёлкин, пожалуй, впервые в жизни смешавший личную выгоду с пусть невольной, но помощью, лишь в одном с каждым мгновением убеждался.
Всё он сделал правильно.
========== Драббл, G. Лиза, 1991-ый год. ==========
Потрёпанная чёрно-белая фотография лежала на столе, забирая на себя всё возможное внимание. Смотровая площадка Воробьёвых гор, погожий летний день, двое парней и девушка, смотревшие в объектив. Один из парней — высокий, темноволосый, с задорной улыбкой и лукавым взглядом; второй — светловолосый, в кепке задом наперед, чуть ниже первого. Между ними — девушка в лёгком светлом платье и джинсовке явно с чужого плеча. На тонкой талии болталась поясная сумка, в которой денег столько, сколько простой советский гражданин мог всю жизнь не видеть. Девушка стояла, спрятав руки за спиной, и всем телом прижималась к тому, который в кепке, и улыбка на ее лице, обрамлённом длинными пушистыми волосами — уверенная и спокойная.