— Только, Рита, держи себя в руках. Мы же взрослые все-таки леди.
— Безусловно, — ответила я в ее манере, взяв бокал с шампанским.
— Кстати, скоро мой выход! Представляете, именно благодаря моему отцу это события состоялось.
— Круто! — протянула Маша. — Здесь так… красиво.
— Это еще что! Он заболел, поэтому мне дадут слово. Я расскажу, как он додумался до этого, что делал и так далее!
— Как интересно!
— Всё! Начинается!
Я выпила залпом свое питье, поставила его на фуршетный стол и двинулась за одноклассницами. Мы заняли свои места и приготовились слушать.
Но не прошло и минуты, как послышались выстрелы. Вскочив со своего места, я потеряла равновесие и упала, почувствовав резкую боль в ногах.
— Что за дела? — прошептала я, чувствуя, как тело становится ватным.
Вскоре мои глаза закрылись, и я потеряла сознание.
Глава 9. Продолжение вечеринки
Раздался стук в дверь. Комната ослепила меня своим белым цветом, непривычно режущим глаза.
— Да? — машинально отозвался мой голос.
В палату зашла невысокая девушка в белоснежном халате.
— Доброе утро, Маргарита. О, Боже. Вам нужно немедленно избавиться от этого одеяния. Как вы себя чувствуете?
Наштукатуренное лицо показалось мне знакомым, но я была уверена, что не встречала его раньше. Я пожала плечами и тут же вздрогнула из-за отдачи в откуда-то взявшихся ранах.
— Кто вы?
— Екатерина, — она как-то глупо улыбнулась. — Сегодня ваш вид внушает оптимизм. Позволите? Небольшая формальность.
Девушка поставила перед собой телефон и сделала общую фотографию.
— Что вы делаете? Что произошло?
— Ну как же? Вас, милая моя, доставили в нашу клинику не в лучшем состоянии. Когда все исследовательские работы были зачтены и приняты, это вызвало волну непонимания и агрессии. Кто- то подкараулил вас в клубе и устроил там настоящую резню и пожар. Ваша подруга, Мария, кажется, погибла. Припоминаете? Многочисленные раны едва не забрали и вас на тот свет, но все обошлось.
Видя мое недоумение, девушка тяжело вздохнула:
— О, Боже, дай мне сил. Вы же только вчера смирились с потерей, а теперь снова хандрите. Нужно беречь нервные клетки. Это самое главное. Так. Состояние бинтов прекрасное, можем обойтись без дополнительных перевязок.
Я опустила голову и быстро оглядела себя, удивившись отсутствием незакрытых белоснежной тканью мест.
— Что случилось с Машей?.. Что с остальными?
— Она умерла от ножевого ранения, насколько мне известно. Остальные ранены и лежат в больницах или убиты. Мне жаль.
Я не могла ничего добиться от своей памяти. Что-то ужасное действительно случилось, об этом говорил мой внешний вид, однако что именно мне словно не суждено было вспомнить.
— Где я нахожусь? Далеко от города? — более — менее придя в себя, спросила я.
— О да.
— Могу позвонить родителям?
— Не можете. Не хочется озвучивать название нашей организации. Могу только сказать, что вы находитесь в секретном госпитале федерации имени, собственно, президента страны.
— Что я здесь делаю?
— Это место является убежищем для таких как ты.
Неожиданная смена делового общения на неформальное заставила меня усомниться в искренности, что так пыталась показать мне девушка. Последнюю фразу она сказала как-то пренебрежительно, но увидев мою реакцию, тут же попыталась исправиться:
— Вы обладаете чудесной силой. Чудесной потому, что она поистине творит чудеса. Здесь проходят лечение все жрецы в случае необходимости.
Ее уголки губ слегка приподнялись.
— Не слышала о такой, — задумавшись протянула я, хотя место и казалось мне знакомым. — А к чему изоляция? Разве я могу навредить кому то?
— Нет-нет. Ваш организм довольно интересно устроен. Анатомически все сходно, однако физиология не дает многим ученым покоя.
— Никогда не замечала подобного. И надолго я здесь?
— Всё зависит от организма. Можно вашу руку?
Екатерина схватила меня за запястье, не дождавшись ответа.
Мне оставалось только наблюдать за тем, как из вдруг выдвинувшегося из стены шкафа она достала свободной рукой какую-то колбу и что-то похожее на небольшую точилку для карандашей с лезвием. Не прошло и минуты, как девушка, устремив мою уцелевшую ладонь вверх, резким движением уколола палец остриём и стала стягивать кровь в колбу.
Когда процесс изъятия жидкой составляющей соединительной ткани был завершен (согласно ее бубнению под нос), в расход пошли волосы, ногти, ресницы, образцы кожи и слизистой полости рта.
Мне было как то не по себе. Я ненавидела ходить в больницы и тем более проходить медицинские осмотры. А тут, за полчаса пережила всё это в совокупности.
После очередного касания карман моих грязных брюк засветился красным. Ткань была достаточно плотная, чтобы скрыть это от лишних глаз. Я чувствовала, знала, что кулон горит именно красным. Дежавю? А разве уже было подобное?
— Ну вот и всё, — вздохнула врач и, захватив с собой взятые анализы, оглядела меня с головы до ног, усмехнулась и ушла.
Я достала из кармана кулон и долго разглядывала его, пытаясь добиться от него объяснений. Стоит ли говорить о результате? Судя по взгляду врача, пора было привести себя в нормальный вид, да и хорошенько обдумать происходящее. Направившись к небольшой гранитной раковине в углу, я включила воду и кое как высвободила резинку из волос.
В бинтах было сложно совершать движения. Приловчившись, я умыла лицо, освободившись от косметики, и расчесала непослушные темные волосы, что оставили большинство своих сородичей, спутанных в узлы, на найденной на прикроватном столике расческе.
С одеждой всё обстояло сложнее. Мне пришлось снять блузку и, вместе с брюками, выбросить ее в мусорный бак. Расставаться с именно этим комплектом было трудно в плане его стоимости. Но чтобы понять хоть что-нибудь, что происходит сейчас в моей жизни, я решила делать всё, что скажут.
Двери бежевого шкафа распахнулись, как только мое тело повернулось в его сторону. Из — за обилия пижам и халатов у меня даже слегка приоткрылся рот. Домашний текстиль без преувеличения был всех цветов радуги. Нужно будет сказать родителям, чтобы захватили одежду из дома, когда будут забирать меня. В противном случае мне придется ехать через город в этом клоунском наряде.
Пришло самое время подумать, какого черта я здесь делаю. Судя по рассказу докторши, я пострадала из-за своей способности во все вмешиваться. Недовольство народа еще можно понять, но такую агрессию точно нет. Я всегда обожествляла людей и твердила, что всё в их руках в том числе и их же безопасность. Разве кто-то из них на пустых эмоциях пошел на преступление?
Мое сердце возмущенно забилось, автоматически выключая двигающуюся в нужном направлении логику. Эмоции захватили разум так быстро, что я и не успела найти объяснения происходящему.
— Как же это, — прошептала я и села на белоснежную постель. — Никогда бы не подумала, что буду лежать в больнице по такой причине.
Тишина позволила мне погрузиться в свои думы.
С обеих сторон кровати стояли две тумбочки, удерживая над собой небольшие отключенные от питания аппараты и графин с водой. Шкаф, незнакомый мне робот. На противоположной панельной стене с серебреными вставками висел новенький телевизор, часы и под ним на стеклянной полке лежали пульты для управления. Отсутствовали окна, но был муляж, показывающий природные пейзажи, ярко освещали офисные встраиваемые светодиодные светильники. Под ногами лежал идеально выдраенный каучук. В воздухе летали частички ментола и мяты, нехарактерные для специфичных запахов лекарств, витающих в больнице.
Больше всего, что меня беспокоило, была проблема со звонком родным. Сейчас было важнее даже не связаться с правительством или жрецами, а именно с родными. Какого будет родителям узнать, что их дочь бесследно пропала? Бабушка бы наверняка не смогла им сказать об этом, сославшись на всевозможные причины моего отсутствия.