Затащив меня в один из них, мужчина отпустил меня и, сильно сжав запястье, потянул за собой.
— Эй, мне больно! Куда мы идем? — запинаясь, спросила я, пытаясь держать себя в руках.
— Лучше помолчи, — прошипел тот и зашагал еще быстрее. — Ты чем думала? А если бы тебя увидели ученые, а? Что тогда было бы?! Ты в курсе, что покидать свою палату строго настрого запрещено?!
— Да, но я…
— Кто твой лечащий врач? Я спрашиваю тебя, кто твой лечащий врач?!
Я не рискнула ответить этому взбесившемуся животному.
— Молчишь. Что ж, чудно.
Мы вышли в третью дверь конца второго (считая от верхних ступеней ведущей вниз лестницы) коридора и оказались на другом лестничном пролете. Мужчина распахнул дверь.
— Как это возможно?
Мы стояли прямо напротив моей палаты.
— Надо же было так сглупить, — продолжал злорадствовать врач. — Черт, придется переносить сроки.
Теперь я смогла его разглядеть. Лет тридцати, с щетиной и русыми волосами, собранными в хвост за спиной, в круглых очках, очень худой с костлявыми, как мне показалось, руками.
— Да кто вы вообще такой?! — я отступила к двери, но он приблизился еще сильнее.
— Я тот, кто в следующий раз ампутирует тебе ноги.
Тут распахнулась дверь и вошла Мари с тележкой, полной посуды.
— Владимир Александрович? Что вы делаете? — вступилась за меня девушка, подбегая к нам.
— Уйди! Простым санитаркам нечего лезть в подобные дела.
Он оттолкнул ее, схватил кружку с тележки и вылил в нее какую-то жидкость в форме суспензии, которую достал из халата.
— Пей, — сказал он мне спокойным голосом, хотя быстро поднимающиеся и опускающиеся плечи выдавали его.
— Что это?
Я мысленно молилась, чтобы эта ситуация наконец закончилась.
— Пей.
Видя, что я даже не тянусь к его руке с раствором, этот человек в белом халате схватил меня за ворот пижамы, встряхнул, затем взял за шею и приставил стакан к моим губам.
— Да хватит со мной так обращаться! — мой голос сорвался. — Отпустите!
— Ага, сейчас. Как только выпьешь.
Кто бы мог подумать, что этим всё и кончится? Те методы лечения, что постоянно пробовали на мне, были похожи на методы для психически больных людей. Только вот я не понимала, как это относится лично ко мне. Думала, что после прогулки по этим коридорам мне станет легче, но нет. Если такова больница для жрецов, я отказываюсь проходить здесь какое-либо лечение!
Вдруг возникший звон разбитого стекла заставил меня вздрогнуть. В руке у доктора, что так пытался дать мне урок, ничего не оказалось, а фиолетовая жидкость растеклась по полу.
— Вы что себе позволяете, магистрант?
Увидев Олега, выбившего кружку из руки этого ненормального, я выдохнула и отошла на несколько шагов в сторону.
— По вашему нормально, что она разгуливает по всему отделению?! Повезло, что я ее заметил! Кстати, знаете где?!.
Больше я ничего не услышала, т. к. Олег указал мне взглядом на дверь, и я ушла в свою палату. Не прошло и пяти минут, как он открыл ее и сел рядом со мной. Я укуталась в одеяло и повернулась к нему спиной.
— Когда это кончится? — спросил Олег. — Почему ты не можешь сидеть на одном месте?
— Я хочу домой.
— Что?
— Немедленно дайте мне телефон. Я позвоню родным, и они заберут меня отсюда.
— Ты же знаешь, это невозможно.
— Тогда просто выпустите меня отсюда. Я не намерена больше задерживаться здесь.
— Не могу.
Я вскочила с кровати.
— У ваших пациентов есть хоть какие-либо права?
— Да. Молчать и не высовываться.
— Значит, именно ими я не воспользуюсь!
И снова началась игра «пробуравь меня взглядом».
— Я здесь не останусь.
— Не тебе это решать. И мне надоело постоянно придумывать лже-объяснения, чтобы тебя успокоить, поэтому думай, что хочешь, но ты не выйдешь отсюда.
Я раскрыла рот от возмущения и встала с постели.
— Что вы делаете с пациентами? Давай, говори, раз уж надоело придумывать. Что у вас в подвале? Или точнее кто? Ну же, давай!
— Хватит истерить. Я не собираюсь тебе ничего объяснять.
Видя его безучастный взгляд, я наконец поняла в чем дело.
— Все из-за этого?
Я кивнула на выключенный телевизор, в котором отражалась камера наблюдения. Олег едва заметно кивнул и продолжил:
— Хватит бегать. Ты делаешь только хуже тем, кого встречаешь в этих коридорах.
Он встал и направился к своему кабинету.
— Кстати. Ты больше не увидишь Мари.
Я хотела было возразить, но сил хватило только на то, чтобы опустошенно осесть на кресло.
Прошли сутки. Я отказалась от еды. Не видя больше шансов попасть домой, я глубоко ушла в себя и ни с кем не разговаривала.
Кулон светился уже несколько дней подряд, это было еще одной причиной моего побега отсюда. Хотя каким образом это сделать я себе не представляла, однако надеялась, что решение придет само собой. В летнем лагере, когда мы с Милой устроились на самую худшую подработку в мире (кухонными работниками в столовую), чистили по 10 ведер мелкой картошки в день и мыли кастрюли огромных размеров, вместо с другими кухонными приборами, хотели сбежать. Помимо физической усталости, мы испытывали моральную — над нами вечно издевались в нашей смене, подгоняли и упрекали в плохой работе. Как же было тогда просто психануть двум подросткам, собрать вещи и уехать. Родители бы поняли, деньги тогда были не особо нужны. Но мы остались. Решили, что сможешь, выдержим. И действительно, поддержкой друг друга мы справились. Отработали сезон и договорились больше не вспоминать тот июнь. А что же теперь? Я одна. Я боюсь сделать какой-либо шаг, да и это становится невозможным, т. к. меня окружают камеры как какого-то психически не уравновешенного человека и замки, будь то на дверях, будь то на окнах.
Было около трех, когда Олег в очередной раз пытался убедить меня позавтракать или хотя бы пообедать.
— Рита. Если ты сейчас же не возьмешь ложку, я начну кормить тебя капельницей, — он сказал это неуверенно, отчего-то сильно волнуясь.
— Я поем только когда выйду за порог этой комнаты. Зачем ты пришел, если знаешь, что это бесполезно?
— Сказать, что завтра у тебя первая операция.
Отгоняя от лица появившийся страх, я стала смотреть ему в глаза.
— Расскажи по подробней, — тихо отозвался мой голос, когда снова появился кашель.
— Всему свое время. А сейчас ешь. Иначе завтра тебе не хватит сил ее перенести.
Я взглянула на принесенный поднос, что стоял на столике около кровати, фальшиво улыбнулась и пнула его ногой. Вот только у меня не получилось испортить Олегу рубашку, он, будто прочитав мои мысли, именно в этот момент забрал его, поэтому кроме синяка на ноге от железных ножек стола, я больше ничего не получила.
— Черт! — простонала я, обхватив голень. — Да я лучше умру от голода!
— Несостыковочка. Человек без еды может прожить месяц. Рита, послушай меня. Так у тебя будет больше шансов…
— Шансов на что?! Я тебе не верю. Я не верю вам всем!
— А стоило бы. Может тебя снова загрузить медицинскими терминами и прочитать лекцию о питании и его влиянию на организм?
— От фонаря можно сочинить какие угодно слова.
— Эй! У меня 2 медицинских образования.
— Купить в нашей стране можно всё, что угодно.
— Ну всё. Надоело.
Олег дошел до своего кабинета, открыл дверь, протянул руку и бросил мне какие-то вещи.
— Одевайся. Хочешь выйти? Я дам тебе такую возможность.
Не веря в происходящее, я медленно натянула белые объемные штаны, черную майку и нерешительно вышла из комнаты, где меня ждал Олег. Вещи были раза в два больше меня, но достаточно удобные, чтобы убежать в любой подвернувшийся момент. Эта вылазка была для меня четвертой, и я молилась всем богам, чтобы она стала последней.