— Что есть, то есть. Погоди, больницы для жрецов нет?
— Это у тебя нужно спросить. Если она и есть, то ее местоположение находится в строжайшем секрете.
— А моя бабушка? Ее фото?
— Всю информацию он выдумал. Естественно, она не была здесь.
— Что за подарок он требовал в конце?
— Олег прошептал, что пошутил. Он не из тех, кто способен на убийство человека. И зря ты убежала, мы только потеряли время.
— Ну извини! Услышал бы ты, что от тебя собираются избавиться — посмотрела бы я на твое мужество!
— Ну тише ты! — он взял меня за руку, несмотря на мои попытки спрятать её. — Всё, забыли. Главное, что теперь ты со мной.
— Как пафасно, — я освободила руку и отвернулась к окну. — Думаешь, эти фразочки хоть что-то поменяют?
— Я понимаю, что никакие слова не помогут тебе простить меня. Просто хочу, чтобы ты знала, что ты для меня не просто пациент. Не просто девушка, для которой я играл свою роль. Ты с самого начала, несмотря ни на что стала мне другом, и всё пошло не по сценарию…
— Можешь не стараться.
Он кивнул и процедил сквозь зубы:
— Ты, кажется, хотела сделать звонок. Сейчас самое время.
Я схватила сотовый, разблокировала его и снова остановилась.
— Что я скажу? Что меня похитили? Но тогда все побегут в полицию. Олег этого заслужил, но всё-таки.
— Ты на что рассчитываешь? Это бесполезно. Я же сказал, он может откупиться от любых проблем. За твое молчание он вышлет нехилую сумму денег.
— Мне плевать на его…
— Да-да, только сделать ты все равно ничего не сможешь, — перебил Дима, сигналя впереди идущему автомобилю, который резко вывернул из поворота и подрезал нас.
— Тогда зачем лишний раз волновать родных, — я зажмурилась и глубоко вздохнула. — Мне придется хранить всё в секрете. Держать всё в себе. Не находишь, что это жестоко для человека, который не привык справляться со случившимся в одиночку?
— Может, стоит начать?
— Ты совсем охамел. Но даже если и так. Что я скажу? Где я была всё это время? Мне нужна причина.
— Найдем.
Я кивнула и смахнула одинокую скатившуюся слезу. Найдется ли, наравне с этим, способ это забыть? Если он смог достать таблетки, возвращающие память, то наверняка есть те, кто способен ее отчистить от нежелательных воспоминаний.
— Где вы брали лекарства?
— Там было много ученых. А препараты только разрабатывались. Ими же.
— Значит, мы неплохо послужили и в медицине. Рада, что от меня хоть какая-то польза. Ладно. Скажи, а есть что-то, что помогло бы мне стереть всё это из памяти?
Дима ненадолго опустил взгляд и нехотя спросил:
— Стереть? Тебе ненавистно всё? Совершенно всё?
— Да, всё, — спокойно сказала я, чувствуя, что с каждой фразой внутри что-то рушилось всё сильнее и сильнее.
— Не слышал о таком препарате, — коротко сказал он и больше не пытался убедить меня в обратном.
Голоса родителей сложно было разобрать — они явно пытались перекричать друг друга. Мама, плача, ругалась на меня, что я не смогла раньше позвонить, папа то и дело спрашивал, где я нахожусь, чтобы сейчас же меня забрать. Я и сама, не сдержавшись, заплакала, прикрывая рот рукой, чтобы они впоследствии смогли поверить, что со мной было всё хорошо всё это долгое время. Я так скучала. Их любовь снова оживила меня. Моей вины перед ними не было предела. Они так волновались, что не спали сутками, а я играла в игры. Но, не смотря ни на что, мне было так хорошо от мысли, что скоро мы снова будем вместе. У меня есть дом, есть семья. Может, всё же удастся оставить всё в прошлом. Надежда на будущее снова ворвалась и вызвала у меня улыбку.
Дима продолжал смотреть перед собой с грустным лицом, которое он пытался скрыть за обыденным спокойствием. Я вернула ему телефон, задержав взгляд на его глазах, которые всегда были полны света, но сейчас не отражали ничего, кроме пустоты. Но кто первый начал? Всё по правилам. Всё так, как должно было быть. Но я продолжала чувствовать себя монстром. Снова.
— Все хорошо? — он немного смягчился.
— Теперь да.
Мне стоило прикусить язык. Я всё говорила не так. Не то, что нужно. Не то, что он хотел услышать.
В самолете было довольно душно. Люди то и дело толкались в поисках своих мест, ругаясь друг с другом за полки для личных вещей, расположенных над головой. Дети же путались под ногами, громко смеясь и усиливая недовольство своих родителей. Но вскоре после взлета на борту настала тишина. Молодая мама, сидящая рядом со мной, надела наушники и отвернулась к окну, пригрозив мужчине, который сидел на другом ряду. Он коротко кивнул, улыбнулся и опустил взгляд. На другом сидении сопел их ребенок, мальчик лет восьми, с кудрявой шевелюрой и веснушками, который прижимал к себе спящего черного щенка. За ними сопел дедушка, его пожилая супруга в милой фиолетовой шляпке под цвет платья читала какую-то старую книгу.
Мне так нравилось наблюдать за людьми, что я посвятила этому половину времени, проведенному в полёте. Дима смотрел перед собой, а я бездумно листала данную мне стюардессой брошюру, иногда отрывая от неё взгляд. Народ добирался с отдыха, их лица выдавали усталость. Меня же переполняло энергией — не хотелось ни есть, ни пить, несмотря на то, что в больнице нередко приходилось голодать.
Послышалось тихое поскуливание. Черный щенок пытался убежать от кого-то очень страшного во сне, но как только рука мальчика погладила его мохнатые ушки, тот тут же успокоился. Смайл. Мой мальчик. Как я могла жить всё это время без прикосновений его мокрого розового носа, гладкой шерсти цвета горького шоколада? В сердце защемило. Ждет ли он у порога, как делает это обычно? Глупый вопрос.
Я тяжело вздохнула. Нос уловил знакомый аромат духов, которые использовала бабушка. Тут же сознание нарисовало кухню, моё улыбчивое лицо, наслаждающееся летающими запахами выпечки и старой мебели. Скоро это снова станет частью моей жизни. И да, давно пора сделать кое-какие выводы. В первую очередь о том, что больше не стоит лезть не в своё дело. Мне это четко дали понять, хоть и немного жестоко. Ни немного. Вряд ли после такого я когда-нибудь возьмусь за свои проекты. На данный момент мне хочется побыть ненадолго Николаем Васильевичем и сжечь всё до тла… Далее о том, что лучше не соглашаться на сомнительные мероприятия, тем более на которые тебя зовет человек, на дух тебя не переносивший. И о том, что деньги обладают большей силой, чем кто-либо на свете. Из-за них человек готов тратить все свои силы, из-за них готов бесконечно спорить и ругаться. Из-за них способен утратить всего себя, раз за разом избегая наказания.
Осталось одно дело. Мало что можно изменить теперь, но стоило попытаться. Чтобы мне попросту ничего больше не мешало жить как раньше.
Я попросила чистый лист бумаги у девушки в темно-синей форме, пока парень дремал, и стала писать. Формулировать мысли я могла без труда, однако имев план, теперь же сидела с ручкой в руках, не зная с чего начать. Много чего хотелось изложить в этой записке. Но времени особо не было, да и шанса всё потом переписывать — тоже. Глупо это, по-детски. Но храбрости хватает только на такое. Хотелось злиться, испачкать его каплями от слёз, но, боюсь, места ограничено на все эмоции. Да и цель состояла совершенно в другом. Дима не виноват, как бы душа не отказывалась в это верить, сознание настаивало на принятие фактов. Он пошел наперекор всему из-за меня. Смог остановить Олега, заботился обо мне всё это время. Такая же жертва, как и я. Сама не знаю, на что была бы способна ради любимого человека. Оправдан. Мне хотелось, чтобы он не чувствовал вину, хоть это и невозможно, чтобы благополучно встретился с сестрой и наслаждался happy end-ом.