ЛИНА (Тотчас справившись с собой): Конечно, нет: восстание не состоится и вы не наживете на бирже денег.
ЛИДДЕВАЛЬ: Лина, теперь не в этом дело… Не сердитесь на меня и не судите меня слишком строго. Я позволил себе прийти сюда для того, чтобы вас предупредить. Четверть часа тому назад обвалилась стена горевшего дома. К несчастью, задавлено человек десять, все, кажется, офицеры и воспитанники кавалерийской школы.
ЛИНА (с ужасом): Кто? Кто?
ЛИДДЕВАЛЬ: Не ваш муж. Он жив и здоров, я только что его издали видел… Но… На трупе одного из погибших молодых людей найден весь план вашего восстания, со всеми именами.
ЛИНА: Не может быть!..
ЛИДДЕВАЛЬ: Это невероятно, но это так. Этот двадцатилетний Рыцарь носил в кармане список заговорщиков!
ЛИНА: Не может быть!.. Откуда ты знаешь?
ЛИДДЕВАЛЬ: У меня есть знакомые везде. Список теперь просматривает генерал Жантиль Сэнт-Альфонс. Ему это очень тяжело. Я уверен, что он бросил бы список в огонь, но в это дело уже вмешалась полиция. Не сомневаюсь, что Бернар в списке на одном из первых мест. Ему необходимо бежать, бежать не откладывая ни на минуту. Тебе бежать незачем: тебя в списке нет. Этот молодой человек перечислил только офицеров. У вас, конечно, нет денег. Не отрицай: откуда у такого человека, как Бернар, могут быть деньги? Я принес тебе пять тысяч франков, вот они. Пусть Бернар уедет в Англию, в Америку, куда угодно.
ЛИНА: Спрячь свои окровавленные деньги!
ЛИДДЕВАЛЬ (морщась): Лина, не говори вздора. Мои деньги не окровавлены: не я затеял это дело и не я его провалил.
ЛИНА: О, нет! Ты только сыграл на понижение. Я уверена, что твои люди уже скачут в Париж на Биржу с сообщением о заговоре. Я это вижу по той радости, которая сквозит у тебя в глазах, в словах.
ЛИДДЕВАЛЬ (нетерпеливо): Лина, дело идет о голове твоего мужа. Восстания не было, но была попытка восстания. Твой муж офицер. Офицеры во всяком случае будут наказаны. Вы опоздали с восстанием, демократы всегда и везде опаздывают, – не опоздайте же хоть с бегством… Я кладу деньги вот сюда (выдвигает ящик стола и кладет туда деньги). Вероятно, в Бельфоре дело было подготовлено так же хорошо, как у вас в Сомюре. Кажется, Лафайетт выедет туда завтра. Он должен был выехать сегодня. Знаешь, почему он не выехал? 24 декабря это годовщина смерти его жены. Он каждую годовщину ее смерти проводит в ее комнате в Лагранже. Он не мог от этого отказаться и сегодня. Ритуал – великая вещь… И такие люди хотят устраивать восстания! В революции всегда побеждают мерзавцы. Это сказал перед казнью достаточно компетентный человек: Дантон. Вероятно, вы отложили восстание для того, чтобы принять участие в борьбе с пожаром? Это делает честь вашему человеколюбию. Ваша беда в том, что среди вас нет мерзавцев.
ЛИНА: Ты узнал о восстании из того письма?
ЛИДДЕВАЛЬ: Нет. У меня есть разные источники осведомления.
ЛИНА: Поклянись мне, что ты узнал не из того письма!
ЛИДДЕВАЛЬ (стараясь говорить шутливо): Клянусь головой генерала Лафайетта!.. Ты все хочешь заниматься угрызениями совести? Не надо, Лина. Ты ни в чем не виновата. Ты хорошая женщина, ты гораздо лучше, чем сама думаешь.
ЛИНА: Ступай вон!
ЛИДДЕВАЛЬ: Я ухожу. Прощай… Советую Бернару не ночевать дома.
Выходит и в дверях сталкивается с Бернаром.
ЛИНА. БЕРНАР. ЛИДДЕВАЛЬ.
ЛИДДЕВАЛЬ: Здравствуйте, полковник.
БЕРНАР (изумленно): Здравствуйте. (Смотрит на него, на Лину).
ЛИДДЕВАЛЬ: Не удивляйтесь моему посещению. Я изложил его причину вашей супруге и кратко повторю вам. Ваше дело раскрыто, вам необходимо тотчас бежать.
БЕРНАР (очень мрачно): Какое дело?
ЛИДДЕВАЛЬ: На трупе одного из погибших при обвале молодых людей найден план вашего восстания и список заговорщиков.
БЕРНАР: Какой план? Какое восстание? Что вы несете?
ЛИДДЕВАЛЬ: Я несу то, что мне сказал мой приятель, генерал Жантиль Сэнт-Альфонс.
БЕРНАР: Почему вы находитесь в Сомюре?
ЛИДДЕВАЛЬ: Полковник, теперь не время для расспросов и для игры в конспирацию. О вашем заговоре давно говорит вся Франция. О нем до сих пор не знало только наше бездарное правительство. Вы должны бежать, не теряя ни минуты. Вашей жены в списке нет, она может оставаться дома.
БЕРНАР: Благодарю вас за заботу о моей жене. По какой причине вы мне оказываете услугу?
ЛИДДЕВАЛЬ (пожимая плечами): Это мой долг порядочного человека.
БЕРНАР: Я не имел понятия о том, что вы порядочный человек. Это сенсационная новость.
ЛИНА: Марсель, перестань…
ЛИДДЕВАЛЬ (со скукой в выражении лица и голоса): Полковник, бросьте это. Я вас на дуэль не вызову, да и не могу вызвать: не посылать же вам секундантов в тюрьму… Признаюсь, мне непонятна ваша враждебность. Я хотел оказать вам услугу.
БЕРНАР (делает шаг к нему): Идите с вашей услугой ко всем чертям!
Лина хватает его за руку.
ЛИНА (Лиддевалю): Уходите…
ЛИДДЕВАЛЬ (в дверях): Аптеки еще не закрыты. Пошлите за успокоительными каплями. (Уходит поспешно, по с достоинством).
БЕРНАР. ЛИНА.
ЛИНА: Марсель, что с тобой? Он ведь действительно хотел оказать услугу.
БЕРНАР: Я именно не могу понять, почему он хотел оказать услугу! Он прохвост и мошенник!
ЛИНА (стараясь говорить спокойно): Да, да, у вас ведь всегда так. Вы мажете людей одной краской, черной или белой. Если Рыцарь Свободы, то значит благороднейший человек. А если делец, то это разбойник, готовый на шантаж, на воровство, на убийство, на что угодно.
БЕРНАР: Как он оказался в Сомюре?
ЛИНА: Вероятно, у него здесь дела, но…
БЕРНАР (перебивая ее): Какие дела могут быть в крошечном городе у этого международного афериста-миллионера! Да еще на Рождество! И именно в день восстания! Ты не станешь утверждать, что это случайное совпадение.
ЛИНА: Марсель, какое мне дело до того, почему барон Лиддеваль оказался в Сомюре? Это совершенно не интересно. Важно то, что он сказал. Неужели найден список!
БЕРНАР: Я знаю только, что при обвале стены погибло много наших людей. Может быть, список и найден.
ЛИНА: Марсель, тогда надо бежать! Тебе надо бежать. В Англию, в Америку!
БЕРНАР (подозрительно): Мне бежать? А тебе?
ЛИНА: Я в списке не значусь. Хорошо, бежим вместе! Но сейчас, сию минуту.
БЕРНАР (несколько мягче): Бежим на наши семнадцать франков? Бросив здесь всех других? (Замечает букет). Откуда эти цветы? Кто их принес?
ЛИНА: Джон.
БЕРНАР: Это неправда! Никаких цветов у Джона не было.
ЛИНА: Клянусь тебе, что это цветы от Джона.
БЕРНАР: Ты клянешься? Странно. Вопрос не так важен, чтобы из-за него клясться.
ЛИНА: То ты орешь как бешеный, то «вопрос не так важен»!
БЕРНАР: По какому праву этот мальчишка приносит тебе цветы?
ЛИНА: Это довольно принято в обществе. Он на днях у нас обедал.
БЕРНАР: В день восстания заговорщики не приносят цветов дамам. Ты лжешь, это цветы от Лиддеваля.
ЛИНА: Если ты говоришь таким тоном, я отвечать не буду… Марсель, подумай сам, Лиддеваль пришел сказать, что твоя жизнь в опасности, мог ли он при этом принести цветы? Неужели тебе не стыдно? Марсель, брось этот вздор. Повторяю, надо бежать! Ты говоришь, что нет денег. Я достану деньги. Я завтра рано утром побегу в ломбард, у меня есть брошка, она стоит две тысячи франков…
БЕРНАР: Две тысячи франков? Ты говорила мне, что заплатила за нее пятьсот!
ЛИНА: Я не хотела тебе говорить… Я боялась… Да, я дала пятьсот, но с тем, чтобы выплачивать помесячно остальное. Я и выплачивала из моих сбережений.
БЕРНАР: При нашем годовом бюджете в две тысячи франков ты выплатила полторы тысячи из сбережений? Лина, что это? Я ничего не понимаю.
ЛИНА: Это невыносимо! Если ты меня подозреваешь, то скажи, в чем именно. (Плачет).
БЕРНАР (смягчаясь): Я ни в чем тебя не подозреваю, это было бы слишком ужасно. Но согласись, что все это странно.
ЛИНА: То есть, ты меня не подозреваешь, но подозреваешь. В чем? В чем? В том, что брошку мне подарил Лиддеваль? И подарив, сказал мне, что она стоит две тысячи франков? Да? Я выплачиваю за брошку по пятьдесят франков в месяц. Ты еще сегодня говорил, что я стала сокращать расходы на стол, да, это правда, я их сокращаю, чтобы выплачивать ювелиру, и еще далеко не все выплачено. Я завтра побегу к нему и попрошу взять ее назад… Мне так хотелось иметь эту брошку, у меня ведь ничего нет, у Люсиль есть три брошки, кольцо и браслет, а у меня ничего. Могла ли я думать, что ты будешь так сердиться!