– Вы не боитесь мочить свои кудри? – спросил Артур.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Вы же не боитесь мочить свои.
– Но многие женщины подвязывают волосы, – не уступал он, – и плавают, словно курицы, выставив голову из воды.
– Курицы не плавают.
– Не придирайтесь к словам. Я просто представил себе, как бы они плавали, если бы умели. Вы также не боитесь, что на лицо попадет вода.
– Вы тоже.
– Но я мужчина, а мужчины, как известно, не пользуются косметикой. – И я не пользуюсь.
– Я заметил. Вы даже не употребляете крем и губную помаду?
В конце концов Шейла начала сердиться.
– Вам не кажется, что ваши замечания…
– Это необычно. Не похоже на других женщин.
Зато сразу видно, что у меня лицо в веснушках, со злостью подумала она, но вслух сказала:
– Вы так говорите, как будто никогда не видели женщину без грима.
– Вы правы, не приходилось, – просто ответил Артур. – На женщинах, которых я вижу на съемочной площадке, тонны грима, но это объясняется, так сказать, спецификой работы. На остальных леди тоже много косметики, но уже по другим причинам.
Чтобы привлекать таких мужчин, как ты, грустно подумала Шейла, вспомнив намазанные яркой помадой губы Дениз и накрашенные тушью длинные ресницы Дайаны.
– Из-за косметики часто попадаешь в неловкое положение, так как она всегда что– то скрывает, – продолжал Артур. – Иногда я просыпаюсь рядом с женщиной, которая ночью успевала выйти и смыть весь грим, и с удивлением обнаруживаю совершенно незнакомое лицо. Ощущение такое, что…, – Прекратите! – перебила его Шейла и встала.
– Вы о чем? – недоуменно спросил Артур.
– Я не желаю слышать о ваших любовных похождениях!
– О! Это почему же? – спросил он, скрывая улыбку.
– Не хочу и все тут! – отрезала она. Потому что я знаю, что ты способен на все! Что ты бесчестный человек, который без угрызений совести может присвоить себе идеи старой женщины! – хотелось крикнуть ей. Но Шейла прекрасно понимала, что дело вовсе не в этом, а в ревности, которая больно пронзила ее сердце: ведь только что они плавали вдвоем, забыв обо всем на свете! Боже, Шейла! – беспомощно думала она. До чего ты так дойдешь?
– Мне пора, – безразличным тоном бросила девушка, но что-то во взгляде Артура остановило ее.
– Плавание с вами можно приравнять часу занятий в гимнастическом зале, – заметил он. – Не сделать ли утренние встречи в бассейне традицией? Мы так хорошо поговорили… А теперь вы уходите, чтобы приготовить что-нибудь вкусное на завтрак. Знаете, Шейла, мужчина может быстро привыкнуть ко всему этому.
Как и любая женщина, и в частности я, подумала Шейла и не без ехидства ответила:
– Похоже, вам нужна жена, Артур. Наступило неловкое молчание. Шейла готова была провалиться сквозь землю от мысли, что ее слова могут быть истолкованы превратно. – Мне пора готовить завтрак. – Ей хотелось поскорее улизнуть.
Но Артуру, казалось, совершенно некуда торопиться.
– Вы всегда хотели стать поваром? – с искренним любопытством спросил он, не догадываясь, что затронул больную тему.
Она моментально ощетинилась, поскольку уже устала от пренебрежения, а иногда и плохо скрываемого презрения, с каким многие относились к ее профессии.
– Вы хотите сказать, что это не Бог весть какое интересное занятие?
– Боже упаси! Я совсем не имел это в виду.
– Зато большинство людей думает именно так.
– Но только не вы, надо полагать?
– Я считаю свою профессию искусством.
– Искусством? – Артур был удивлен.
– Да, именно искусством. Искусством приготовления пищи, которую хочется съесть.
– Колдовать над пирогом или сандвичем только для того, чтобы они тут же исчезли без следа? – насмешливо спросил Артур.
– Так в этом же и заключается уникальность моей профессии! – не уступала Шейла. – От вкусного обеда или ужина остается радость и приятная память. Это как весенние цветы… Они вызывают восхищение не только потому, что красивы, но и потому, что у них короткая жизнь. Вот и каждое кулинарное произведение… О Боже, – спохватилась девушка, – кажется, меня опять занесло.
Но Артур смотрел на нее с интересом.
– Сколько страсти! – восхитился он и высказал неожиданное предположение: – Если вы с таким энтузиазмом относитесь к приготовлению блюд, то, я уверен, сможете справиться и с задачей правильного подбора их для специальных сцен в кинофильмах.
– А что это такое? – заинтересовалась Шейла.
– Вспомните, как много сцен в фильмах связано с едой, – пояснил Артур. – Интимный ужин на двоих, день рождения ребенка, свадьба… А теперь представьте себе, как сильно отличается, скажем, средневековый пир от какой-нибудь трапезы в семье, допустим, английского фермера. Теперь понимаете, о чем я говорю?
– Немного.
– Почитайте специальную литературу, – предложил он. – Может быть, когда-нибудь вы задумаетесь о том, чтобы изменить профиль своей работы.
Шейла представила на короткий миг, как могла бы работать с Грином над фильмами, однако тут же постаралась прогнать от себя эту фантазию: пора отправляться на кухню. Но как же не хочется расставаться с Артуром сейчас, когда он пребывает в таком чудесном настроении! Между тем он с увлечением продолжал: – Вы занимались чем-нибудь до того, как стали изучать кулинарию?
Она покачала головой, удивляясь, что его интересует ее прошлое.
– Нет. Пансион, куда меня отправили родители, готовил будущих леди. Поэтому нас всячески поощряли совершенствоваться в приготовлении пищи, в искусстве аранжировки цветов, вышивании, а также в умении себя держать, правда… – Шейла умолкла. С какой стати она должна ему все это рассказывать?
– Правда – что?
– О, ничего.
Но он словно не заметил ее смущения.
– Так что же стало для вас камнем преткновения? Умение держать себя?
– Видите ли, в этой школе училась и моя мать, которая слыла первой ученицей. Она обладала всеми качествами, которые там ценились, – грацией, элегантностью, красотой. А я…
Шейла остановилась, разозлившись на себя за то, что невольно заговорила о своих недостатках. Но, к ее удивлению, Артур и не думал смеяться над ней. Прищурившись, он как бы разглядывал ее глазами беспристрастного критика.
– У вас необычайно красивые волосы, – заметил он. – Почему вы так редко носите их распущенными?
– Потому что с ними ничего нельзя сделать.
Шейла не смогла придумать ничего более оригинального, так как была слишком занята в этот момент тем, чтобы удержаться и не расплыться в улыбке от удовольствия.
И опять повисло неловкое молчание.
– А что у нас сегодня на завтрак? – наконец спросил Артур.
Это моментально вернуло Шейлу к действительности.
– Кедгери. Вы любите кедгери?
– Обожаю, хотя это блюдо мне доводилось есть только в ресторанах.
Шейла вспомнила, как в доме ее родителей каждое воскресенье готовили кедгери – восхитительную смесь из рыбы, риса и яиц.
– И никогда дома? – поразилась она. – Разве ваша мама ни разу не делала его для вас?
Глаза Артура на мгновение стали печальными, и он с горечью ответил:
– У моей мамы не было времени, чтобы готовить.
Шейла, вспомнив, что он уже говорил ей, как трудно приходилось его матери, извинилась за свою бестактность.
– Встретимся за завтраком, – сухо бросил Артур и зашагал прочь от бассейна, оставив Шейлу наедине с ее сумбурными мыслями и чувствами.
***
К удивлению девушки, Артур стал все чаще заглядывать на кухню. У него вошло в привычку пить чай по вечерам вместе с Тони, а однажды он пришел задолго до появления мальчика. Усевшись за кухонный стол, принялся что-то записывать в толстый черный блокнот, с которым никогда не расставался. Шейла приготовила боссу чашку чая. Артур наградил ее пристальным взглядом.