Нас провели по саду - рей-на впервые сбились с шага, стараясь не наступать на "мёртвую" траву. Хозяин обернулся, проворчал что-то недовольное. Хвала Праматери, тем, кто шёл впереди, хватило ума выстроиться в цепочки, как раньше. Торчать под полуденным солнцем, учитывая, что потом придётся работать, было бы... больно - потом, когда господина возмутит, например, запах пота.
Сад, наконец, кончился, мы снова зашли в крытую галерею. Здесь всё дышало прохладой - особенно белый в серую прожилку пол. Ступать по нему после раскалённого камня дороги было настоящим наслаждением. Конечно, долго оно не продлилось: нас завели в небольшую комнату, снова ненадолго оставив одних. Краем глаза я наблюдал, как другие рей-на озираются. К чему? Какая разница, повалят тебя сейчас на пушистый, приторно-тёплый после камня галереи ковёр, или нагнут над столиком в виде пруда - человеческого пруда, конечно.
Дверь в соседнюю комнату отворилась. Человек, вышедший вместе с хозяином, был ещё старше: его волосы были полностью седыми, и морщины глубокими. Но двигался он с грацией человека, который некогда был воином и сейчас ещё не забросил упражнения. Уверен, наш хозяин даже стрелу ни разу не поднял.
- На колени, - шикнул господин, а человек, которого он привёл, улыбнулся.
- Как же я рассмотрю их, Алеб, когда они на коленях?
- Конечно, Ваше Величество, - льстиво отозвался хозяин. И уже другим тоном: - Встаньте!
"Ваше Величество"...
Я смотрел на ковёр под ногами, как и положено рабу, а человек, растоптавший мой народ, сделавший нас рабами, человек, по приказу которого тысячи людей хлынули в наш лес, как болезнь, как гниль, ходил перед нами, рассматривая. Выбирая.
Я не мог поверить, что мы предназначались ему, хоть это и было возможно. Ликиец, которого мы считали хозяином, наверняка не был перекупщиком, но исполнял королевский приказ. Возможно, доверенное лицо или даже друг, вкусам которого доверяют. Король людей не будет сам покупать себе раба для удовольствий, для этого у него есть слуги.
- Алеб, я не думаю, что ей это понравится, - произнёс король, сжимая рей-на, стоящего неподалёку от меня, за хвост. Мальчишка застыл, как каменный, стараясь не подать вида, что ему больно. - Никогда не понимал, что в них находят. Рей-на неплохие воины, ещё лучшие волшебники... Кстати ты у всех проверил клейма?
- Конечно, Ваше Величество, - отозвался ликиец. - Они послушней собачки Её Величества.
- Эта которая вчера нассала на черновик сельскохозяйственных реформ? - усмехнулся король. - Нетрудно быть послушней, чем эта пушистая дрянь. Но королева её любит. Не понимаю, почему. И не понимаю, почему все так любят этих постельных игрушек. Алеб, я хочу, чтобы ей понравилось, но я не знаток рей-на. Скажи, кто из них самый красивый. Они все на одно лицо, эти обезьяны.
Ликиец подошёл и сходу выбрал самых молодых из нас: мальчишку с края цепочки и того, кого человеческий король всё ещё держал за хвост.
- Посмотрите, Ваше Величество. Вот эти молоды, свежи. Из них, как из глины, можно слепить, что угодно...
По полу прополз луч света: должно быть, кто-то из человеческих детей забавляется со стеклом в саду.
- Она сама как глина, - усмехнулся король, поднимая голову второго мальчишки за подбородок. - Ей только лепить... Молодые, значит, неопытные. Здесь есть хоть кто-нибудь опытный? Или ты только мальчишек притащил?
- Ваше Величество, ну что вы! Здесь есть всё, что только можно пожелать, - пародируя распорядителя торгов, заюлил ликиец. И, повернувшись ко мне, приказал: - Ты. Иди сюда.
Не поднимая глаз, я вышел вперёд.
- Господин.
Хвала Праматери, король не стал хватать меня за хвост. И даже за ухом чесать не стал - впрочем, ясно же, что он не любитель подобного. Он просто заставил смотреть в глаза, а потом спросил:
- И давно ты носишь это? - он ткнул пальцем в клеймо. Кожу мгновенно обожгло, но это было привычно.
Ответил я, не колеблясь:
- Тридцать лет, Ваше Величество.
Король тихо рассмеялся.
- Опытный. И как тебя зовут?
- Как пожелаете, Ваше Величество.
Ликиец попытался вмешаться, начал что-то говорить, но король почти сразу его перебил: