Луи сидел на стуле напротив меня и внимательно слушал, и я знал, что могу рассказать ему всё, как на исповеди, почему-то я доверял этому доброму, повидавшему, как казалось, всё на свете старику. Мы едва знакомы, но с ним так легко, как будто мы знаем друг друга уже много лет и как будто между нами нет десятилетий.
– Знаешь, когда я был молод, часто дрался, – Луи посмотрел наверх и слегка всторону, так люди обычно делают, когда что-то вспоминают, в такие моменты у них в голове рисуются картинки из прошлого. – Нет, я не был хулиганом, скорее, наоборот, я пытался как-то противостоять тем, кто вносил смуту в размеренную школьную и общественную жизнь. Мне казалось, что всё можно разрешить физически, но в старших классах я осознал, что по-настоящему действенны только разговоры, действие победы в драке недолгосрочно, слова имеют больший вес. Часто кажется, что по-хорошему человек не поймёт, но на самом деле так очень редко бывает, обычно люди всё-таки способны к диалогу, с ними можно нормально поговорить, драка же может даже подлить масла в огонь. Конечно, бывают исключения, как и из всего в нашей такой многогранной жизни, но всё-таки начинать стоит с разговора. Хотя не всегда получается, конечно, – Луи задумался, – разные бывают ситуации, разные бывают люди.
– Можно я всё Вам расскажу? У Вас есть время? – выпалил я, даже сам не ожидал услышать свой голос.
– Конечно, Картер, – Луи посмотрел мне прямо в глаза, – как и говорил, я всегда открыт для общения с тобой. А насчёт времени, уже давно у меня его море, даже океан, и я так рад, когда его хочет занять такой молодой человек как ты. Я весь во внимании.
– Мне очень многим хочется с Вами поделиться, поэтому я даже не знаю, с чего начать, – признался я.
– У нас много времени, Картер, рассказывай всё, что хочешь.
– Хорошо. Спасибо за поддержку! Начну, наверно, с сегодняшнего вечера, если что, буду возвращаться немного назад, – говорил я Луи, но не только, самому себе тоже, я чувствовал, что после нашего разговора на душе станет спокойнее. – Сегодня Фейт, Мартин, его братишка и сестричка, я и наши родители были приглашены на ужин к Кейт и её родителям, – начал я. – Кейт вернулась домой, и мы решили отпраздновать это долгожданное событие в более узком кругу, чем вчера. Всё было просто замечательно, но потом меня передёрнуло, я выбежал из дома, добежал до реки, хотел посидеть и подумать, но тут пришли какие-то парни, мы повздорили, подрались, потом более-менее помирились, и вот я здесь, – на одном дыхании, всё ускоряясь и ускоряясь, проговорил я.
– Так, Картер, успокойся, – невозмутимо спокойным, но таким внимательным голосом произнёс Луи, – всё в порядке, за тобой никто не гонится, просто представь, что тебе удалось найти укромное местечко, чтобы спокойно посидеть и подумать. Если хочешь, можешь побыть на складе, чтобы я тебе не мешал? Сделать тебе чай или кофе, – Луи начал привставать.
– Нет, нет, не уходите, – абсолютно искренне попросил я, вскакивая за ним и положив свою руку на его руку, которой он оперелся о стол, чтобы встать. – Останьтесь, пожалуйста. Вы мне очень нужны. Я не хочу ни чай, ни кофе, просто хочу поговорить с Вами, если можно. Мне уже гораздо лучше, Вы несомненно исцеляете людей, – мы переглянулись и улыбнулись друг другу, – во всех смыслах этого слова, – добавил я.
– Хорошо, Картер, – согласился Луи, снова садясь на стул, – главное, не волнуйся и не переживай. Лучше рассказывай, – от него исходило такое тепло, что я действительно чувствовал, как всё постепенно приходит в норму.
– Если честно, то я ещё никому не рассказывал об этом. Конечно, когда ты «звезда мирового масштаба», как меня сегодня (хотя, впрочем, не только сегодня) назвали, трудно оставить в секрете какие-то стороны своей жизни, поклонники и СМИ душу готовы продать, только чтобы узнать какой зубной пастой я чищу зубы, а уж о более важных вещах и говорить не стоит. Но всё-таки есть у нашей семьи история, которая всегда в нас, но кроме самых близких родственников и знакомых её никто не знает. Я всегда с большой болью вспоминаю об этом, но это происходи каждый день, потому что по-другому просто не может быть, никакая печаль в моих словах не сможет передать всё то, что действительно съедает нас с родителями изнутри, – я глубоко вдохнул и так же глубоко выдохнул. – В общем, я был вторым ребёнком в семье. Когда я родился, моей сестре Луз было два года, мы так любили друг друга, у нас была настоящая дружная и любящая семья, но в семилетнем возрасте моя Луси, как я её называл, потому что не выговаривал букву «з», очень сильно простудилась, серьёзно заболела, а потом так же внезапно умерла. Мы все так верили в чудо, но его не произошло, и мы потеряли нашу Луз, наше солнышко и путеводную звёздочку. Конечно, это была невыносимая трагедия для всех нас, но вместе мы как-то смогли через это пройти. Мама говорит, что, если бы у них с папой не было меня, они бы действительно отчаились, потеряли бы смысл жизни, но я их спас. Если честно, то мне кажется, что мама и папа всё равно преодолели бы всё вместе, со всем бы справились. Вслух мы говорим об этом только в годовщину смерти Луз, вспоминаем самые светлые моменты. На кладбище мы бываем часто, но обычно там молчим. И вот иногда живущая во мне боль трансформируется и превращается в злость, злость на тех людей, которым удалось победить ту или иную болезнь. Вот почему они живы, а моя сестра нет? Почему? – я поднял вверх глаза, но тут же опустил, кулаки самопроизвольно сжались, но я смог их разжать. – Практически сразу подобные мысли становятся мне отвратительны, злость обращается ко мне же самому, я не могу себя контролировать и в такие моменты всегда стараюсь уединиться, чтобы не натворить глупостей. Такое было уже четыре раза, не считая этот, и меня это действительно выбивает из колеи, а контролю эти состояния не поддаются. Мне самому себе стыдно признаться в таком, но Вам я доверяю и в данный момент даже больше, чем себе, – закончил я уже тише и гораздо спокойнее.