– На самом деле я немного волнуюсь, да что уж там, я сильно волнуюсь. Я уже давно так не переживал, наверно, только когда первый раз вышел на сцену или сдавал первый экзамен. Наверно, потому что готовлю самостоятельно я тоже впервые, но надеюсь, получилось не совсем ужасно, просто мне захотелось сделать для всех что-то особенное, ну, в первую очередь для тебя, конечно, – закончил Картер уже почти шёпотом, он действительно стеснялся.
Во время этого признания он успел выложить часть круассанов на тарелку и поставить её передо мной на красивую ажурную салфетку (я и не помню, чтобы такие были у нас в доме), сделать для меня зелёный фруктовый чай без сахара, как я люблю, достать откуда-то белые тюльпаны и поставить их в вазочку, а вазу – на середину стола.
– Приятного аппетита, – пожелал он, отвернувшись к столу и принявшись выкладывать на тарелки оставшиеся на противнях круассаны.
Картер был так напряжён и сосредоточен, что даже вздрогнул а потом резко замер, когда я подошла сзади и обхватила его руками.
– Мне было бы приятно, если бы ты позавтракал со мной, – сказала я ему на ушко. – Мне уже невероятно приятен такой знак внимания с твоей стороны. Это волшебно, Картер. Всё волшебно. И даже если твоя выпечка не совсем удалась, это абсолютно неважно, понимаешь. Хотя я просто уверена, что всё очень вкусно, мне уже не терпится попробовать. Составь мне компанию, пожалуйста.
Я вернулась за стол, через несколько секунд Картер развернулся и сказал:
– Ну, что ж, давай попробуем мою стряпню.
– Я скучала по тебе отчаянный и бесстрашный Картер, хотя скромный и нежный мне тоже очень даже понравился. Кого же мне выбрать? – задумалась я.
– Ты волшебная! Кто рискнёт первым?
– Давай одновременно, – предложила я.
– Да, это лучшее решение. Умирать, так вместе, да?
– Не шути так, пожалуйста, Картер. А чтобы я не включила зануду, давай уже пробовать скорее.
Мы взяли по круассану, закрыли глаза и на счёт три откусили первый кусочек.
– Очень вкусно, просто божественно, – круассаны были с шоколадом, – таких вкусных я ещё никогда не ела, – сказала я чистую правду.
– Да, неплохо, хотя бы можно есть, – согласился Картер. – Конечно, до звания самой лучше домохозяйки в мире мне ещё далеко, но нужно же с чего-то начинать.
– И это прекрасное начало. Честно, мне очень нравится. Главное, теперь суметь остановиться, – Картер уже совсем расслабился, он был доволен, что всё удалось. Нет, он не гордился, ни в коем случае, просто он хочет, чтобы всё делалось хорошо и им самим, и другими. За себя может быть абсолютно спокоен, «талантливый человек талантлив во всём».
– У меня есть ещё кое-что для тебя, Фейт, – сказал Картер и взял с микроволновки листок бумаги.
Это было приглашение в музыкальную академию для меня.
– Но… Но я же ничего никуда не отправляла. Как они вообще узнали обо мне? – в недоумении спросила я, чуть не подавившись круассаном.
– Мы очень хорошо общаемся с директором этой академии, – начал Картер, – я отправил ей видеозапись, на которой ты поёшь и играешь на фортепиано, она буквально сразу же ответила, написала мне, что это огромный грех, что ты до сих пор не у них, не на большой сцене, а пропадаешь в никому не известном городишке. Прости, пожалуйста, Фейт, это её слова. Вместе с ними она прислала это приглашение и написала, что будет очень тебе рада, будет ждать встречи с тобой. Это так здорово, Фейт! Я так рад! Ты сможешь заниматься своим любимым делом, – музыкой, – в лучшем музыкальном учебном заведении мира, тебе будет рада любая сцена, ты сможешь выступать и дарить свой талант. Свою музыку людям. Представляешь? – Картер весь сиял. – А ещё мы будем с тобой ближе, – добавил он.
– Картер, дорогой, спасибо тебе огромное за заботу! Спасибо тебе за всё! Но можно я снова скажу длинную речь, ты готов меня выслушать? – спросила я.
– Да, конечно, – его улыбка немного потускнела, но всё равно он был прекрасен, что уж тут говорить.
Мне так не хотелось его расстраивать, разочаровывать, огорчать, но я не могла не сказать то, что сказала. После того, как подарил мне приглашение, Картер остался стоять, облокотившись о столешницу зоны раковины, спрятав руки в карманы. Я подошла ближе к нему.
– Понимаешь, Картер, мне так неудобно всегда, когда мои представления о чём-то расходятся с представлениями об этом же дорогих мне людей. Конечно, у каждого должен быть свой взгляд на все вещи и всё происходящее, я сейчас постараюсь объяснить, что именно имею ввиду, хорошо? – спросила я, готовясь к длинному монологу, Картер кивнул, и по его взгляду было понятно, что он дейсвтительно приготовился внимательно слушать. – Иногда я иду домой с желанием съесть на ужин, например, курицу, я знаю, что она есть в холодильнике, знаю, что могу её съесть, что даже это нужно сделать, иначе она скоро испортится, – обычно у нас ничего не портится, но теоретически ведь может. И вот я вхожу в дом и слышу запах только что приготовленной лазаньи, папа радостно встречает меня и приглашает к столу. Я обожаю лазанью, но я уже настроилась на курицу, но так не хочется обижать папу, конечно, он не подаст вида, даже если ему станет грустно и обидно, но, в общем, не хочется разрушать атмосферу, и мы вместе едим наивкуснейшую лазанью, а курица продолжает ждать своего звёздного часа в холодильнике. Иногда я вообще не планирую кушать, а папа предлагает мне своё новое блюдо, и, конечно же, я не могу отказаться, чтобы его не обидеть. Мне сложно признаться, что я знала раньше то, что папа только что мне так активно рассказывал, думая, что я никогда не слышала об этом. Часто я делаю вид, что слышу обо всём впервые от него (ведь это абсолютно ничего не меняет, а ему так приятно быть первым), иногда мне всё же хватает смелости признаться, что я уже знаю об этом, но не так подробно, как рассказал мне папа, но скольких усилий мне это стоит, даже представить сложно. Не люблю, когда люди разочаровываются, у меня не хватает смелости становиться причиной разочарований. Многие считают, что я сильная, самодостаточная и всё такое, но, возможно, я, наоборот, слишком слаба, поэтому стараюсь избегать всевозможных колыханий человеческих чувств и эмоций, по крайней мере, со знаком минус. Но как бы там ни было, я не люблю разочаровывать людей. Поэтому часто поступаю так, как хотели бы они. Конечно, я надеюсь, что есть какая-то грань, которую я переступить не смогу, хотя всякое может быть, но пока что в важных моментах я себя не предаю, даже если близкие люди думают не так, как я. Если дело не столь значительное в глобальном смысле, то, конечно, я уступаю (хотя люди даже не подозревают об этом, – так, игра с самим собой), так проще, – я посмотрела на Картера (до этого мой взгляд всё время был устремлён в одну точку – в единственную среди множества чёрных белую бусину на браслете на руке Картера).