Окончательно вымотавшись, к вечеру Гуаньшань получил расчёт за день и приобрел себе пачку готовой лапши. Мама обиделась бы, узнав, как он питается в её отсутствие, но ему хотелось съесть любимую гадость с острой курицей. Иногда он позволял себе баловство и втайне ел всякую дешевую дрянь.
Дома было непривычно тихо, и рыжий сразу же врубил телик. Постепенно квартира наполнилась фоновым шумом: чайник, вода из-под крана, какое-то идиотское юмористическое шоу… Мама позвонила часов в десять вечера, чтобы сообщить, что она доехала, а тетушка Пин передаёт огромный привет. «Такой же огромный, как и её задница», — подумал Гуаньшань и рассмеялся.
Он доел лапшу, сходил во двор, выбросил мусор и остановился под фонарным столбом, наблюдая за мотыльками, бьющимися об мерцающую лампочку.
Внезапно подул сильный ветер, и рыжий ощутил вибрацию в кармане спортивных штанов. Вздрогнув, когда увидел входящий от Хэ Тяня, парень всё же ответил, вспоминая о собаке.
— По итогу у него перелом подвздошной и седалищной костей, и ещё, кажется, малой берцовой кости, — хрипло начал тот. — Если я правильно воспроизвёл, что сказал этот мужик… Будут ставить какие-то дренажи на раны, так как там полости. Делали УЗИ, внутренних повреждений и кровотечений вроде бы нет. Ещё нужны капельницы, врач сказал, чтобы я завтра заехал за рецептом какого-то сильнодействующего антибиотика.
— Бедный пёс, — пробормотал Гуаньшань, впечатлённый списком повреждений.
— Я хочу ему помочь, — голос Хэ Тяня стал чуть тише, а затем и вовсе пропал.
— Ты где? — парень нахмурился, услышав прерывающуюся и неразборчивую речь.
— Я в такси, — наконец, удалось разобрать ему. — Проезжали тоннель, извини.
— А куда ты едешь?
— В ту клинику, разумеется.
— Уже сейчас?
— Я куплю всё сразу.
— Ясно… — рыжий замешкался.
— Врачи сказали, что пса скорее всего бросили с переломом, — продолжил Тянь.
— Кто бросил?
— Прежние хозяева. Там разные повреждения. Есть переломы старше, им примерно несколько дней.
— Пиздец, — Гуаньшань сглотнул и стиснул ткань спортивных штанов, присаживаясь на корточки возле бордюра.
— Он провёл на улице всё это время, видимо, ввязался в драку, потом загремел под машину… Он точно домашний, говорят, что когда пришёл в себя, начал лизать врачам руки и вилял хвостом…
У рыжего защипало в глазах. От мысли, что на свете есть сволочи, которые могут так поступить с живым существом, стало тошно.
— Я не понимаю, как таких уродов мир носит, — словно слыша его мысли, отозвался Хэ Тянь.
— Это точно, — согласился рыжий. — А что после операции?
— Если заживление пойдет хорошо, ему проколют какие-то витамины и подержат в клинике дня три. Потом надо будет забирать.
— И что делать?
— Как что? Я заберу его себе, — ответил Тянь таким будничным тоном, словно знал обо всём заранее.
— Его же надо выхаживать… кормить. Как он будет ходить в туалет?
— Под себя. На пелёнку первое время. Кормить нужно по графику, но я что-нибудь придумаю… — Тянь отвлёкся и что-то сказал водителю.
Наверное, было бы правильно предложить помощь? Гуаньшаня буквально раздирало изнутри: с одной стороны, было жаль несчастное животное, к тому же он боялся, что один этот придурок не справится. С другой, было стрёмно оставаться с Тянем наедине. Хотя при условии больной собаки, наверное, его мысли будут заняты другим?
— Если что, я могу… — начал было рыжий.
— Я был бы рад, — не дав ему договорить, прервал Хэ Тянь. — Правда рад, малыш Мо.
Гуаньшань скривился, как и всякий раз, когда слышал это слащаво-приторное «малыш».
— Я захожу в здание. Если хочешь, перезвоню, как выйду.
Тянь ждал ответа, а рыжий, как назло, никак не мог сообразить, как лучше. Если дать ему волю, этот придурок начнёт звонить по поводу и без, не будет возможности нормально отдохнуть, он точно прицепится, как банный лист.
— Напиши, — Гуаньшань, наконец, нашёл нейтральный ответ и спешно повесил трубку.
Их разговор был странным, это точно. Почти без подколов, без идиотских шуточек со стороны Тяня, к тому же, рыжий впервые слышал настолько напряжённый, взволнованный тон.
Почему его так заботит судьба этой собаки?
Занятый мыслями, парень вернулся домой и принял душ. Затем выпил холодного чая, посидел какое-то время на диване в гостиной, бездумно уставившись на телевизор, где шёл какой-то фильм без звука.
Он вдруг вспомнил, как Тянь бесился, отвечая на бесконечные вопросы Цунь Тоу, и неожиданно усмехнулся. Наверное, его друг понятия не имел, каково было этому засранцу. Рыжий-то знал едва ли не каждое выражение лица, особенно когда Тяня что-то раздражало. Это было знакомо больше всего, потому что в начале их общения, Гуаньшань видел мажорчика таким почти каждый день.
Со временем, грани эмоций расширились, и рыжий стал замечать другие. В том числе и те, которые старался игнорировать изо всех сил. Чёрт знает, почему. Потому что странным образом передёрнуло изнутри, когда он впервые увидел эту улыбку? Не ту, что Хэ Тянь выдавал своим многочисленным почитателям… Эта была иная.
Неправильная. Не та, что присуща богатому засранцу. Лёгкая, светлая. Добрая.
— Блядь, — Гуаньшань выключил телевизор, сходил почистить зубы и улёгся, надеясь, что сон срубит его быстро.
Но едва он провалился в некое подобие дрёмы, пискнул телефон.
«В клинике ему устроили удобное мягкое место, я притащил много пеленок, он сам немного двигается, переворачивается, очень хочет общаться».
Следом за сообщением Хэ Тянь прислал фотографию, на которой рыжий наконец-то разглядел отмытого от крови и грязи пса.
«Он храбрый пацан».
«Это точно», — ответил Гуаньшань и посмотрел на время.
Два часа ночи. Снова. Что он делал в клинике так долго?! Хотелось спросить обо всём, но было как-то стрёмно.
«Назову его Райли. Как тебе имя?»
«Имя, как имя».
«Не нравится?»
«Тебе-то какая разница?» — Гуаньшань перевернулся на спину, щурясь от яркой подсветки на дисплее.
Хэ Тянь прислал в ответ грустный смайлик.
«Нормальное имя», — рыжий чертыхнулся, печатая ответ. — «Ты чё так поздно там делаешь?»
«Я уже дома, всё в порядке», — быстро ответил парень. — «Приятно знать, что ты волнуешься».
«Иди на хуй», — рыжий поставил телефон на беззвучный, заблокировал и спрятал тот под подушку, возмущенно сопя.
====== 3. Как разбавить серые будни ======
Утреннее солнце нещадно палило сквозь незашторенные окна. Гуаньшань поморщился, натягивая одеяло повыше в попытке спрятаться, но затем взвыл от пронзительной трели будильника. Эта мелодия была выбрана неслучайно: невозможно проигнорировать, тошнотворная до такой степени, что аж передёргивало.
— Ненавижу! — он резко принял вертикальное положение, сонный и ещё не совсем ориентирующийся в окружающем пространстве. — Да чтоб тебя!
Тумбочка оказалась под ногой очень не вовремя: парень ударился, сбил телефон на пол, окончательно разозлился и смачно выругался.
Мало того, что всю ночь снилась какая-то чушь, так ещё и заснуть нормально получилось с десятой попытки! А судя по ломоте во всём теле — он умудрился сделать это в какой-то невероятно неудобной позе.
Гуаньшань всё-таки справился с будильником, усиленно потёр лицо руками, пытаясь привести себя в чувство, и прошёл на кухню. Без мамы было неуютно: слишком тихо, без привычного запаха кофе и её любимых булочек с корицей. Без знакомых песен со старого радиоприёмника, которые она напевала себе под нос, пока мыла посуду. Да и обед пришлось готовить с вечера самому, обходясь без фирменных сэндвичей.
В ванной рыжий провёл минут пять, в зеркало старался лишний раз не смотреть, только быстро почистил зубы и умылся. Завтракать не хотелось, но чаю он всё-таки попил, сидя на диване и бездумно пролистывая ленту в социальной сети.
Хэ Тянь, как ни странно, ничего больше не написал. Парень открыл их вчерашний диалог, пробежался взглядом, нахмурился и быстро заблокировал телефон, ловя себя на очередных ненужных мыслях. Какая разница, как у него там дела? У самого Гуаньшаня есть проблемы поважнее.