Выбрать главу

Это как так понимать, разве такое возможно: провалиться в темноту в ночном баре, а очнуться на узком проулке древнего города, по которому ходят люди в каких-то светлых тряпках, словно снимаются в историческом блокбастере?

Кажется, эти одежды назывались тоги или гимнасии, у меня как-то был проект по получению финансирования от государства на производство исторического сериала на тему Древнего Рима. Так что я тогда немного погрузился в тематику, чтобы хоть как-то оперировать нужными терминами, хотя, откровенно говоря, это не понадобилось, чиновников, ответственных за выделение субсидий, больше интересовала их сумма отката и сроки выплаты.

— Эй, Момулус, ты встать можешь или, пока лежишь, может, оближешь мне ноги? А заодно и член тоже?

Щурясь от яркого солнца, бьющего в глаза, я разглядел рядом с собой троих воинов в кирасах и с синими плащами, а на поясе у них висели короткие изогнутые мечи. Они ухмыляясь, нависли надо мной, обескураженно сидящем на мощеной брусчаткой улице.

Разговаривали они на незнакомом мне языке, который я, тем не менее, отлично понимал. Продолжая озираться, я заметил чуть поодаль еще двоих человек, молодых людей в белых одеждах, скромно потупивших взоры и глядящих в землю. В руках они держали свитки бумаг. Мне показалось, что они как-то связаны со мной, но не решаются сейчас помочь.

И вообще, неподалеку валялись обломки транспортного средства, в котором я признал колесницу. Лошадей, везущих ее, нигде не было видно. Видимо, солдат напали на меня и сломали мой экипаж, а лошадей разогнали.

— Что за дьявольщина? — пробормотал я, продолжая оглядываться и непроизвольно почесывая здоровенную шишку на затылке.

Дальше на залитой солнцем улице около поросших плющом домов стояли прохожие, мужчины и женщины, тоже в легких светлых одеждах, они встревоженно наблюдали за происходящим.

Однако, долго глазеть по сторонам мне не позволили. Один из воинов пихнул меня ногой в грудь и прорычал:

— Чего ты оглядываешься, Августенок? Мамкину титьку ищешь?

Я попытался подняться, но, во-первых, воины снова толкнули меня назад, а во-вторых, я и сам, обратив внимание на свои хилые ручки и ножки, от удивления повалился обратно.

Что это такое, так вас переэдак?! Откуда у меня такие тонкие белые руки с голубыми прожилками вен, откуда такие слабые ноги, тонкие, как спички? Я ощупал себя и сразу обнаружил, что я стал каким-то другим.

Это вовсе не мое тело, вовсе не моя голова, лицо чужое и шевелюра совсем другая. Я ощущал себя совсем другим, неопытным юнцом, от горшка два вершка. Щетина на подбородке вовсе и не щетина, а легкий пушок, как перышки цыпленка.

Хотя, если присмотреться, я вроде не такой уж и малыш. Скорее всего, мне уже лет шестнадцать, если даже не все восемнадцать. Одет я, кстати, был тоже причудливо, в шелковую тунику, а поверху пурпурный плащ с золотистыми узорами по краям.

— Прекратите издеваться над нашим императором! — закричала женщина, одна из прохожих. — Проклятые герулы! Мало вам того, что весь Рим стонет под вашим игом?

Прохожие из мужчин, между тем, стыдливо отводили глаза. Жаль, что у них нет смартфонов, иначе, вместо того, чтобы помочь мне, они снимали бы все происходящее на камеру.

Однако куда это я все-таки попал, дьявол меня раздери и что это со мной произошло, в кого я превратился? Я продолжал сидеть на земле и задаваться этими вопросами, а между тем события развивались слишком быстро, чтобы я мог на них ответить.

Воины, издевавшиеся надо мной, обратили внимание на мою нежданную заступницу. Женщина она была еще молодой, лет под тридцать, статной и высокой, с прекрасной фигурой. Свободная туника из легкой полупрозрачной ткани, несмотря на плащ, позволяла, тем не менее, рассмотреть ее выдающиеся достоинства. Вьющиеся темные каштановые волосы были собраны у нее в сложную замысловатую прическу. Кажется, это была непростая женщина, не из бедных слоев общества.

— А ты кто такая, чтобы заступаться за него? Пусть его отец сначала отдаст нам земли, как обещал, а потом мы отпустим его. — сказали воины, забыв обо мне и обратив все внимание на женщину. — Но, так уж и быть, мы готовы отпустить его, если ты уделишь нам свое внимание, знатная римлянка. Может быть, ты тоже хочешь стонать под нашим игом?

— Не смейте трогать меня и императора! — закричала женщина, отступая от окружающих ее солдат и непроизвольно прикрываясь руками. — Граждане Рима, помогите!

Ого, я что же, действительно попал на съемки какого-то исторического фильма? И меня тоже загримировали так ловко, что я не могу узнать себя? Тогда где съемочная группа, где камеры, режиссер и ассистенты?