Жилин с радостью и замиранием сердца следил за изменениями в республике, переживал за проблемы и сложности строительства новой власти.
Минобороны России занялось укреплением границ Крыма, восстановлением военной инфраструктуры и теперь за эту область можно было не беспокоиться. Черноморская береговая линия, дороги, сухопутные переходы на Украину надёжно защищены - войны там теперь не будет!
Но, к большому сожалению всех здравомыслящих людей, время относительно мирного решения проблем с последствиями украинского госпереворота, закончилось.
В Харькове патриоты попытались взять власть на месте и пойти по пути Крыма, но из-за целого ряда причин это не получилось. Не хватило сил, ресурсов, поддержки населения.
При попытке заезжих из Киева 'нациков' захватить здание областной администрации, снести памятник Ленину на центральной площади, произошли кровавые события.
Самое деятельное и активное участие в противостоянии киевским 'майдаунам' приняли оплотовцы и коммунисты, среди которых в первых рядах был Саша Александровский, сын Аллы Александровской - первого секретаря Харьковского областного комитета Коммунистической партии Украины.
Улаживать этот конфликт пришлось мэру Харькова, Кернесу, который, использовал все свои дипломатические навыки. Противостояние прекратилось, а киевским бандитам удалось уехать из города живыми.
Памятник Ленину и здание администрации города тогда, с помощью мэра, удалось отстоять.
Затем восстал Славянск.
Стали происходить стычки на Донбассе украинских нацбатов и отдельных частей украинской армии с ополченцами, бывшими шахтёрами Донецка и Луганска.
Евгений впитывал новости с Украины, как сообщения из операционной госпиталя, где в реанимации лежит самый близкий человек. Переживал, забыл о себе, своём здоровье, об отдыхе, о еде. Спал мало и беспокойно.
В апреле 2014-го один из руководителей хунты, господин Турчинов, объявил о начале, так называемой 'антитеррористической операции' на Юго-востоке Украины.
Вскоре произошло покушение на мэра Харькова - Кернеса. Неизвестный снайпер стрелял в спину Геннадию Адольфовичу во время его утренней пробежки.
Видимо, не простили мэру его гражданской позиции по защите памятника Ленину от сноса 'нациками'. Да и с Аваковым, ставшим министром МВД, в которое он ввёл 'добробаты', часто состоявшие из националистов и уголовников, выпущенных из тюрем по 'военной амнистии', у Кернеса была старая вражда.
Но Геннадию Адольфовичу удалось выжить, и Евгений был искренне рад за него.
Вот с этого, примерно, времени и началась страшная гражданская война на 'многострадальной неньке', развязанная американскими спецслужбами, украинскими олигархами и поднявшими голову националистами.
Евгений вёл активную деятельность в Москве, выступал на телевидении, писал статьи в газеты и журналы, занимался просветительской деятельностью о реальном положении дел на Украине. Рассказывал о своей организации 'Оплот', о людях, которые борются с фашистской хунтой на местах, общался с российскими предпринимателями, просил помочь.
Но, чем дальше, тем больше ситуация обострялась. Становилось всё хуже и хуже, хотя, казалось, что хуже уже некуда.
На плечи Евгения давила ответственность за людей, которые ему поверили, пошли за ним, билось желание что-то сделать для них, найти пути для переговоров с заинтересованными людьми к улучшению ситуации и снижению напряжённости на линии соприкосновения украинских войск с ополченцами на Донбассе. Прекратить обстрелы мирных городов и сёл. Избежать большой крови...
Казалось, что больше, чем он делает, делать нельзя, в сутках всего 24 часа, но Евгений каким-то чудом умудрялся их сжимать, с головой уходя в работу. У него не было ни минуты свободного времени. Спал, а точнее, дремал лишь урывками, даже во сне стараясь найти новые возможности помочь ополченцам и гражданскому населению Юго-востока.
При этом он продолжал помогать и бывшим 'оплотовцам', скрывающимся от националистов в Харькове. Многие из них стали перебираться на Донбасс и вливаться в ополчение.
Этому процессу сильно помогало и то, что в Донецке до начала 'АТО' существовало одно из отделений 'Оплота', которым руководил близкий друг Жилина - Александр Захарченко.
Захарченко принял самое непосредственное участие в событиях первых же дней противостояния Донецка с киевской хунтой. Потом стал командиром батальона ополченцев. А через какое-то время и главой Донецкой республики.
С лета 2014-го года Жилин не раз ездил на Донбасс и просился, чтобы его взяли в ополчение. Хотел воевать с 'новой коричневой чумой'. Но его не брали ни в каком качестве.
Евгений был согласен на всё - воевать рядовым бойцом, копать окопы, строить блиндажи, служить в местной милиции, чтобы выявлять бандитов и диверсантов.
Как же так? Его 'оплотовцы' тут воюют, а командир отсиживается в Москве? Так нельзя! И он сам рвётся в бой!
Во время очередного спора на эту тему с военными руководителями Донбасса, Александр Захарченко обезоружил Жилина простым, но убедительным аргументом:
- Женя, ты понимаешь, в чём твоя особая ценность для нас?
- О чём ты говоришь? Какая ещё 'особая ценность'? Я хочу драться с бандеровцами! За свою страну! За своих убитых ребят! За всё, что натворила эта хунта! Я хочу драться, как все! Как ты, например, и твой батальон! Чем я хуже тех, кто пришёл к тебе добровольцем?
- Евгений, ты пойми меня и нас, - тут Захарченко обвёл взглядом других командиров ополчения, находящихся в комнате при этом разговоре и пытающихся не смотреть на Жилина, - пойми, что простых бойцов, умеющих пользоваться оружием и техникой, у нас достаточно.
И постоянно идёт пополнение отовсюду. Но вот с тобой - особая ситуация!
Подожди, дослушай до конца, - Александр поморщился, заметив, что Евгений пытается начать возражать, - дело в том, что никто из наших ополченцев и добровольцев не обладает твоими качествами, знаниями и умениями. Твоим опытом.
Ты для нас ценен тем, что можешь работать с бизнесом, открывать предприятия в России, организовывать для Донбасса финансовую поддержку, выступать на телевидении и говорить о нас, о наших победах и проблемах.
У тебя есть связи в бизнесе и на Украине, и в России. Ты можешь оказать нам огромную помощь своими советами и знаниями по экономике, по взаимодействию с российскими предпринимателями, сочувствующим нам населением, по контактам с нужными людьми из правительства России.
Ты пойми, что это гораздо важнее, чем сидеть в окопах с автоматом!
Воевать могут многие, но вот сделать то, что можешь сделать лично ты для Донбасса, не сможет сделать больше никто!
Женя сидел красный.
Захарченко всё сказал правильно, возразить было нечего.
Мужчины в комнате согласно кивали. Александр всё верно сформулировал.
Всем своим видом друзья давали понять Евгению, что тут все его уважают, но он должен признать, что его помощь, его миссия в деле освобождения Донецка, Луганска, Харькова и всей Украины - состоит не в личном участии в боевых действиях в качестве рядового бойца, а в гораздо более важных вещах! В честном информационном освещении событий, происходящих на Донбассе, в помощи восставшему региону - финансовой, продовольственной, медицинской. И если этим не займётся свой надёжный человек - Женя Жилин, то это будет огромная потеря для повстанцев!
После этого разговора Евгений сдался. Понял, что его место сейчас в Москве. Там надо находить помощь Донбассу, обретать новых друзей и спонсоров. А повоевать... может быть, он ещё и успеет.
Жилин ещё не раз после того спора приезжал в Донецк, но разговоров о своём вступлении в ряды воинов-ополченцев больше не заводил.