Апотекарий довольно усмехнулся, проверив внутренний хронометр доспехов. Его запланированный восстановительный цикл был завершен. Теперь он мог вернуться к работе без риска вредоносного влияния усталости на мыслительные процессы. Вокс зазвенел вновь. Байл моргнул, щелкнув по повисшей перед глазом мерцающей руне.
— Войдите, — сказал Фабий. Люк со скрежетом откатился, открыв путь двум его ищейкам. Как там их звали?.. Ах да, Балка и… Палаш. Да. Близнецы. Из-за некой причуды процесса творения его дети появлялись по двое. Они происходили из третьего поколения рожденных в чанах. Клонированных из первого поколения улучшенных людей, усовершенствованных еще в утробе.
— Докладывайте, — приказал Байл.
Гончие переглянулись. Наконец Палаш прокашлялся.
— Мы выследили его, как вы и повелели, Благодетель. Нашли… логово на подуровне три, служебный коридор альфа-терциус.
— И?
Новые люди опять переглянулись.
— Он породил потомство, — вставила Балка.
Фабий помолчал, переваривая известия.
— Ну что же. Это неожиданно. Благодарю. На этом все, возвращайтесь к своим обязанностям. — Он махнул рукой, отсылая их прочь.
Когда гончие ушли, из теней выбрались пробирочники, чтобы отцепить биопроводники и трубки для подачи химических веществ от стыковочных узлов брони. Крошечные создания, прячущиеся под накидками и дыхательными аппаратами, забрались на диагностический трон, что-то бормоча на своем певучем языке. Из последней отсоединенной трубки забил струей сжатый воздух, и Фабий спустился с помоста, ободряюще потрепав ближайшего пробирочника по голове. Трон был создан по его собственноручным чертежам. Помимо придававших новой жизни бренному телу химических насосов и биопроводников, он включал в себя излучатели субзвуковых импульсов, которые вводили Фабия в состояние на полпути между сном и бодрствованием. Благодаря этому постоянная боль от хвори отступала, позволяя ему отдыхать и телом, и разумом. Конечно, то была лишь паллиативная мера, но она значительно увеличила долгосрочную жизнеспособность клонированной плоти. А чем дольше существовало каждое тело, тем ближе он становился к завершению своего труда.
В эти дни по организму Байла постоянно тек коктейль из болеутоляющих, регенераторов кожных покровов, стимуляторов и антивирусных агентов. Тело являлось машиной, а снадобья — маслом, позволяющим внутренним механизмам действовать без поломок. Это позволило ему отсрочить мозговую пересадку почти на век — дольше, чем какая-либо из примененных прежде мер. Конечно, это тело, несмотря на все многочисленные внесенные в него правки, не будет существовать вечно. Но вот следующее может.
К нему засеменили два пробирочника, неся украшенный ларец из меди и костей. Фабий открыл крышку и окинул взглядом артефакт, что покоился внутри. Увенчанный черепом скипетр гудел от дьявольской силы. В определенном смысле он даже обладал сознанием, пусть и не истинным разумом.
— Нет, Пытка, сегодня мы не потерпим от тебя проблем, — строго сказал апотекарий, вынимая скипетр из ларца. Мгновение тот извивался в его хватке, но затем застыл, будто недовольный ребенок.
Артефакт, пусть и проявлял зачастую вздорный характер, вполне соответствовал своему имени. Он усиливал боль таким образом, который Фабий, конечно, еще не вполне понимал, но всегда мог использовать, чтобы усмирять непокорные тестовые образцы. Опершись на Пытку, апотекарий включил гололитическую матрицу. Искры холодного света собрались вокруг него в образы мира, который он ныне называл домом. Картины, что закружились вокруг Фабия, будто стая напуганных птиц.
Беглый взгляд на открывшуюся информацию показал, что все так, как и должно было быть. Но все же Байл чувствовал нечто странное. Что-то едва различимое, остававшееся где-то на задворках сознания. Будто он что-то упускал. Впрочем, за последние десятилетия это ощущение стало вполне знакомым. Фабий чувствовал себя так, будто нечто преследовало его, задавшись целью подорвать все его лучшие усилия. В основном через небольшие задержки. Мелочи — испорченные образцы, оборудование, страдавшее от катастрофических сбоев в самый неподходящий момент, восстания среди каст мутантов и даже его собственных гомо новус, постоянные изматывающие нападения как врагов, так и пользовавшихся случаем налетчиков. Казалось, вся вселенная собирает против него силы.
Фабий знал, как следует поступить. Но не был уверен, хватит ли у него духу это сделать. Знал с тех пор, как почти век тому назад вернулся из Комморры. Темный город во многом его вдохновил. В том числе открыв пользу идеального укрытия, места, где избранный народ может скрываться от врагов, пока не будет готов занять свое место в Галактике. Однако в подобной изоляции были и свои опасности. Друкари стали извращенной расой вырожденцев, призраками, что терзали Галактику, которой повелевали прежде.