Когда ее противник — накачанный парень с грозным лицом — наносит первый удар, девушке удается блокировать его, но, отвлекшись полностью, она не замечает второй кулак, врезавшийся в область ее ребер. И я вспоминаю утреннюю тренировку. Гида сделала тоже самое, что этот парень, и я точно так же получила по ребрам. Из этого я взяла на заметку, что главное не просто бороться, бить, защищаться, но и реагировать. Реакция должна быть быстрой, внимательность повышенной, иначе грозишься остаться с россыпью синяков на теле. Это первое, что я выучила, а мне предстоит еще очень многое. Будь я сейчас на месте этой заключенной, наверняка сломалась бы спустя минуту. Она же продолжает упрямо подниматься и не позволяет выкинуть себя в руки парня.
Когда девушка пропускает больше пяти ударов, когда на ее лице впервые проступает кровь, я сжимаю пальцами перила и поддаюсь вперед. Не моргая, смотрю за тем, что происходит внизу. Кажется, не только я затаила дыхание. Весь холл погрузился в тишину, оставив для слуха лишь звук ударов и рычание.
Неожиданно, в карманы штанов моего комбинезона проскальзывают чужие руки и тянут меня назад. Я легонько ударяюсь о спину стоящего позади парня. Я уже знаю, кто это. По запаху, по ощущениям, которые вызывают у меня близость Адена.
Его подбородок опирается на мое плечо. Я замираю, не готовая вырваться или сказать хоть что-то. Теперь мне не слышен даже звук борьбы, а перед глазами все затуманилось.
— Наслаждаешься? — шепчет голос на ухо, и по шее стрелой несутся мурашки. Это... приятно?
— Почему ты прикасаешься ко мне? — так же шепчу я, повернув голову в бок, из-за чего наши губы оказались на ничтожном расстоянии друг от друга.
— Потому что мне хочется? — вопросом отвечает парень, и его взгляд опускается на мои губы, но быстро возвращается к глазам.
Словно придя в себя, вырываюсь и, оказавшись на свободе, подальше от его длинных крепких рук, делаю глубокий вдох.
— Не надо это делать, — произношу я, кажется, через целую вечность.
— Тебе не нравится?
— Мне не нравится.
— А мне нравится, — и пока не успела опомниться, Аден хватает меня за руку и дергает на себя. Буквально свалившись на него, хватаюсь одной рукой за перила, а когда выпрямляюсь, его пальцы грубо обхватывают мой подбородок и поворачивают голову в сторону борьбы. Я вижу лежащую без сознания девушку и стоящего над ней парня. У меня перехватывает дыхание. — Смотри внимательно, потому что когда-нибудь и ты окажешься на ее месте.
— Я никогда не стану добровольцем, — твердо отвечаю.
— Добровольцем? — удивленно говорит Аден. Посмотрев на него, вижу поднятые брови и чуть расширенные глаза. — Кто сказал тебе, что в этом круге добровольцы? — Когда не отвечаю, его лицо словно озаряется, и он шепчет будто сам себе: — Кэндал... — А потом снова смотрит на меня: — И ты ему поверила?
— Зачем ему врать в таких мелочах?
— Потому что это Кэндал, — на повышенных тонах объясняет Аден, — ему никто не верит и не будет. Во всем, что он говорит, правды два процента из ста. Сюда, — он тыкает на круг людей внизу, который потихоньку рассасывается, — приходят по вызову. В этом круге действует банальнейшее на весь мир правило: не принял вызов — стал посмешищем. И как только тобой заинтересуется больше заключенных, кто-то из них бросит тебе вызов. — Его взгляд смягчается, подойдя, он проводит холодным пальцем по моей щеке и говорит: — Будь готова, милая. Потеряешь сознание, как она, и будешь лежать до тех пор, пока сама не придешь в себя. Здесь не протягивают руку врагу после боя.
Развернувшись, Аден уходит, а я, смотря ему вслед, тихо говорю:
— Ее нигде не протягивают.
***
Уже лежа в своей койке и заложив руки за голову, смотрю в потолок и вспоминаю слова Адена. Он говорил, что Кэндал лгун, но является ли он сам искренним человеком? Если честно, я запуталась во всем окончательно. Если утром думала, что клубок можно распутать, то сейчас понимаю, что для этого придется набраться терпения. Слишком много информации вылилось на мою голову. Одна ложь краше другой, верить никому нельзя. Но это я по-прежнему оставляю на потом, потому что ничего не могу сделать. Лишь время покажет можно ли вообще кому-то верить.
Вдруг я действительно когда-нибудь окажусь зажатой в круг группой заключенных? Буду ли я готова к этому? Просить ли Гиду усилить мои тренировки? Пожалуй, для меня самое страшное — быть не подготовленной. Я не хочу оказаться без сознания, как та девушка. А еще не хочу, чтобы Аден приближался ко мне. Он странный. Его руки, которые прикасаются ко мне. Его неожиданное, бесшумное появление за спиной. Его холодные пальцы. Была бы слишком пугливой, наверняка у меня прошел бы мороз по коже. От таких людей, как Аден, лучше держаться подальше. Быть странным — не всегда значит хорошо. Странность бывает разного уровня, начиная от здоровой, «нормальной» и заканчивая болезненной, опасной.