Я задерживаю дыхание, когда Гида отталкивается правой ногой, чтобы взлететь на миг, которого хватит для ее коронного удара. Попутно следя за Аденом, вижу, как он откидывает ногу назад и, когда ступня Гиды находится прямо у его лица, резко меняет положение и хватает девушку за лодыжку, выворачивая ее. После она сокрушительно падает, корчясь от боли. Я будто посмотрела все это в замедленной съемке, и хоть Гиде досталось, это было... потрясающе.
Аден поворачивается ко мне. Красный, запыханный, вспотевший так, что впору выжимать. Мы смотрим друг другу в глаза, а потом он снова переводит взгляд на все еще лежащую Гиду.
— Не смей меня толкать, малышка, не то в следующий раз останешься без рук, — говорит он ей и, вновь взглянув меня, произносит, прежде чем уйти: — Увидимся.
Когда мы остаемся вдвоем, я как идиотка пялюсь на ногу Гиды, из-за шока не сразу додумавшись предложить ей помощь. Девушка аккуратно садится, обхватив рукой лодыжку и крепко стиснув зубы. Он. Просто. Вывернул. Ее. Почему мне так сложно поверить в это?
— Чертов сукин сын! — злобно выговаривает Гида, а затем переводит гневный взгляд на меня. Я думаю, что сейчас она выместит всю злость на мне, но девушка говорит довольно мягко: — Пожалуйста, принеси лед. Он есть в столовой. Попроси, и тебе дадут.
Киваю и ухожу. Почему мне стыдно? Я же ничего не сделала! Ладно, с этим потом разберусь, сейчас надо принести лед как можно быстрее.
По пути в столовую, я натыкаюсь на двух подростков в оливковой форме. Я так и не узнала, кто сидит здесь, помимо убийц, но случайно услышала разговор о детях в красной форме и так же случайно узнала, что ее носят те, кого засунули сюда за наркотики. Это заставило меня задуматься о том, сколько в нашем маленьком городе дерьма и насколько он сам дерьмовой. Дети распространяют наркотики не от хорошей жизни, ровно как и становятся жестокими. Жалеют ли заключенные о своих поступках, сидя в своих клетках глубокой ночью? Вспоминают ли они прошлую жизнь, или у кого-то она была настолько ужасной, что это место они считают раем? Мне бы хотелось узнать ответы на эти вопросы, но к сожалению, а может к счастью, мне этого не дано. Единственная судьба, о которой я знаю, это Адена. Но вдруг он вовсе сказал неправду и на самом деле убил кого-то другого, а не свою мать?
В столовой сидят всего два человека, до завтрака еще полчаса. Они бросают на меня не заинтересованные взгляды, впрочем как и я на них, и отворачиваются.
— Чего надо? — грубо спрашивает пожилая женщина, когда я подхожу к окошку раздачи.
— Мне нужен пакет льда, — так же грубо отвечаю я. Она закатывает глаза и скрывается на полминуты, после чего возвращается с целлофановым пакетиком со льдом и снегом, который падает на пол, пока она несет.
— Снова кому-то начистили преступную рожу? — спрашивает, протягивая пакет. Видимо, здесь частенько приходят за льдом.
— Снова, — киваю я и, развернувшись, чтобы уйти, натыкаюсь на чью-то грудь.
— Приятная встреча. — Голос до мурашек знакомый, но мне не страшно, почему-то я впервые так уверена, что мне не собираются причинить вред. Шестое чувство, что ли.
— Привет, Сэйдан, — отойдя на шаг, говорю я.
— Обычно мое имя запоминают с третьего раза.
— Тогда у меня отличная память.
Он улыбается и на миг опускает взгляд на свои руки, однако вскоре возвращает его на меня.
Ввиду многих обстоятельств, у меня еще не было возможности досконально рассмотреть парней, и сейчас, когда ничего не мешает, я вижу насколько он прекрасен. Он чем-то напоминает мне тех парней из аниме, которых так любит моя одноклассница. Слегка узкий разрез глаз и родинка под одним из них делают его внешность уникальной. Нет, он не красавец, и про таких не говорят «симпатичный», про таких говорят прекрасен, таких называют идеальными. Но быть идеальным снаружи, не значит быть таким и изнутри, верно? И эта фраза как не кстати подходит Сэйдану. Его волосы завязаны в короткий хвост, из-за чего черты лица кажутся острее. Да, такие убийцы становятся мечтаниями девушек в фильмах, но в реальности они слишком уродливы, чтобы упасть в их руки.
— Куда направляешься? Мы можем поговорить? — задает Сэйдан два вопроса, отчего я теряюсь на пару секунд.
— Мне нужно отнести лед кое-куда. О чем нам с тобой разговаривать?
— Я видел, как Кэндал заходил к тебе, и хочу узнать, что он говорил про меня.
— С чего ты взял, что мы вообще говорили о тебе? — спрашиваю я и слышу как что-то падает мне под ноги. Посмотрев, вижу снег. Надо быстрее нести лед, пока я не создала тут лужу.
— Потому что я знаю Кэндала.
— Тогда почему ты не спросишь у него?
— Потому что хочу спросить у тебя?
— Ладно, давай встретимся под лестницей после завтрака, сейчас я спешу.
— Хорошо. — И мы расходимся.
Я не могла не заметить, что лицо Сэйдана изменилось, когда речь зашла о Кэндале. Если и Сэйдан скажет, что этому парню лучше не верить, будет ли это поводом, что мне стоит задуматься о правдивости слов, которые говорит Аден? Как я поняла, они не друзья, но их определенно что-то объединяет. Возможно, они здесь дольше всех, а возможно, что-то другое. Не знаю. Важно лишь то, что мне стоит быть начеку при встрече под лестницей, потому что я совершенно не знаю, чего ожидать от Сэйдана, и действительно ли он хочет просто поговорить.