Йери смотрит на меня с такой ненавистью, что внутри меня все дрожит. Я боюсь ее, просто, потому что она психованная и без тормозов. Но возможно, все это закончилось со смертью Скейта? Во мне плескается надежда ровно до той поры, пока Йери вдруг не поддается вперед и не хватает меня за воротник, прижимая к ближайшей стене. Я открываю рот от неожиданности и по инерции хватаю ее за запястья.
— Ты приносишь одни несчастья, маленькая сучка! — рычит девушка мне в лицо. Ее взгляд, да и вообще вид, настолько безумны, что я даже не могу начать вырываться. Йери не нужен Скейт, чтобы быть безумной, она давно поехала.
— Что ты имеешь в виду? — придя в себя, рычу в ответ. — Отпусти меня, сейчас же! — Я хочу ударить ее ногой по колену, но Йери не настолько глупа, чтобы позволить мне сделать это.
Ее глаза и все лицо мокрые от слез. Она по-прежнему плачет, но, кажется, даже не замечает это. Ее слезы становятся подтверждением того, что тело, которое выносили, принадлежит Скейту. Йери любила его, это сразу видно, и теперь ей остается только оплакивать его.
— Ты забрала у меня все: брата, Скейта, нормальную жизнь. Ты все портишь! — последнее она кричит и, дернув меня, ударяет мою спину о стену, да так сильно, что я морщусь от укола боли и, когда девушка отпускает меня, не могу ничего поделать, оседая на пол.
Так вот в чем дело? Все это время Йери преследовала обычная сестринская зависть? Изначально она невзлюбила меня, потому что я стала близка с ее братом. Это так банально, причина ненависти, встречающаяся на каждом шагу. Я поднимаюсь с пола, хмыкая, теперь образумить ее будет намного легче. Она должна понимать, что у нее никто ничего не отбирал.
— Мне никогда не было нужно то, что принадлежит тебе. Я ценю Драгона, как друга и совершенно не пытаюсь поставить его против тебя. Ты заблуждаешься. А Скейт… что Скейт? Этот парень мне подавно не был нужен. — Я смотрю ей в глаза, слежу за тем, как она медленно опускается передо мной на корточки.
Поддавшись вперед, Йери шепчет:
— Именно поэтому он сейчас мертв?
По моему виску течет капелька пота. Она думает, что это я убила Скейта? Конечно же, она так думает, потому что я одна из тех, кто ненавидел его. Эта ненависть была заслуженной, но у меня ни разу не появлялась мысль убить его. Я не один раз говорила, что никто не заслуживает смерти.
— Я не убивала его, — шепчу в ответ, продолжая пристально смотреть ей в глаза, — и никогда бы не сделала это.
— Ты думаешь, я тебе поверю? Даже Драгон предполагает, что это ты его прикончила. Кому еще это надо? Адену? Бога ради, ему это во век не сдалось, он лает, но не кусает, и об этом знают все.
Почему-то ее слова вызывают у меня желание сказать ей нечто, касающееся Адена, и я не теряю момент, чтобы сделать это.
— А что если его довели? Довели так, что в итоге он укусил?
Я знаю, что убийство Скейта не относится к Адену, но то, с каким лицом Йери сказала, что Аден только лает, побудило меня произнести эту фразу. И она ничего не отвечает на нее, просто гуляет взглядом по моему лицу, скрипя зубами так сильно, что звук чуть ли не разносится по всему холлу. Да, теперь Йери однозначно будет думать и об Адене, как об убийце. Но меня это не волнует, ее мысли меня не волнуют. Я поднимаюсь на ноги, когда она тем временем продолжает сидеть на корточках, лупя глазами стену.
— Твой дружок был ублюдком, но вы оба подходили друг другу.
И я ухожу. Мне больше не хочется с ней говорить, но также я понимаю, что это не единственная причина. Мне не должно быть тяжело видеть боль на лице Йери, но мне тяжело. Она любила Скейта, любила больше, чем друга, и хоть я никогда не теряла любимого человека, откуда-то понимаю, как это больно, мое сердце сжимается вместе с ее, как будто я потеряла Скейта, а не она. Но если задуматься, мне бы не хотелось, чтобы он, так сказать, восстал из мертвых. Эти двое слишком «сжимали» мое существование здесь, и как бы ей не было больно, эта боль пройдет. Нет ничего, с чем бы не справился человек, в нас заложено свыкаться с тем, что кого-то больше нет, мы так устроены.
Я брожу по коридору, медленно направляясь в свою комнату. Цель провести ночь в тишине и спокойствие в холле, просто коту под хвост, неизвестно сколько еще она там простоит, а сидеть поблизости я бы физически не смогла. Йери давит на мое личное пространство, даже когда ее рядом нет.
Когда слабая лампа освещает знакомые решетки, мое сердце бьется быстрее, и я не могу понять с чем это связано, пока не дохожу до них. Я давлюсь воздухом, увидев куклу, сидящую рядом со входом. На дрожащих ногах, опускаюсь и беру ее, осторожно, так, словно она злая собака, способная укусить меня в любой момент. Кому принадлежит эта кукла? Скейту? Если домовой умирает, его кукла остается? Тяжело, когда ты в чем-то не разбираешься. Мне нужно идти к Адену, все это слишком жутко, и я не знаю, что будет, если оставлю куклу себе.