ГЛАВА ПЯТАЯ
Так как я не стала завтракать, сразу пошла за лестницу, и сейчас, находясь здесь, сижу на коробках, заполненных чем-то тяжелым, и жду Сэйдана под звук топота над головой. Хоть я и кажусь непоколебимой, руки выдают меня. Они потеют, пальцы липкие, а мое дыхание слегка тяжелое. Я абсолютно не знаю, чего ожидать от этой встречи, отчего и не знаю, стоит ли мне волноваться. Быть может, Сэйдан действительно хочет только поговорить, не причиняя никакого вреда. Но беспокойство из-за того, что произошло в столовой, по-прежнему не оставляет меня. В любом случае, меня никто не заставлял соглашаться, а значит, в случае чего, только я буду виновата.
Я все жду и жду, а парня все нет и нет. Когда терпение уже на исходе, спрыгиваю с коробок и, выйдя из-под лестницы, смотрю на время. Завтрак уже закончился, значит, он должен скоро подойти, от этого осознания мои ладони, кажется, потеют еще сильнее. Нет, все будет нормально. Если я буду думать о плохом, то так и будет. Некоторые мысли материальны, поэтому стоит быть осторожной.
Неожиданно, снова оказавшись на коробках, вспоминаю семью. Хоть у меня с родителями были жестокие времена, есть и хорошие. Есть вещи, вспоминая которые, на душе становится тепло и спокойно. Пожалуй, одна из таких вещей, мое первое мороженое. В Кертле мало кто может похвастаться тем, что пробовал мороженое. Конечно, если ты из богатой семьи, то тут даже речи о подобном быть не может. Но на моей улице живут одни бедняки. Ее называют Кофейной из-за многочисленного количества забегаловок, где продается самое различное кофе. Его покупают только люди, которые, как говорит мама, ездят на машине. Улица длинная, и каждый дом кособок больше, чем соседний, отчего и мороженое там могут позволить себе максимум три семьи из пятидесяти. И моя семья попала разок под этот список. Я помню, как впервые укусила холодную шоколадную корочку, под которой оказался тающий на языке белоснежный пломбир. Мне так понравился вкус, что я кусала мороженое большими кусками, после чего у меня болели мозги. Но это одно из лучших событий, что со мной происходили, и сейчас, неожиданно для самой себе, замечаю, что успокаиваюсь и... хочу мороженное.
— Вспомнила что-то веселое? — раздается голос сбоку.
— Сэйдан! — испугано вскрикиваю и кладу ладонь на грудь. — Ты напугал меня.
Он улыбается. Выглядит совершенно не пугающе. Как опять-таки говорила моя мама, психи, убийцы и прочий сброд никогда не выглядят пугающе. Является ли это поводом задуматься? По крайней мере сейчас, при виде парня, мои руки не потеют, я расслаблена.
— Прости, — говорит он и, подойдя, прыгает на коробки рядом. Мы даже соприкасаемся плечами, я чувствую тепло его тела и запах. Он пахнет размякшими осенними листьями после дождя. И мне нравится этот запах, но я не могу избавиться от чувства, что так пахнет кладбище. — Тебя не было на завтраке, все в порядке?
— Давай перейдем к тому, ради чего мы здесь собрались, — и собравшись с духом, выпаливаю самый главный для меня вопрос: — Ты причинишь мне вред?
Он поворачивает голову и смотрит своими темными, как ночь, глазами в мои:
— Даже если я собирался это сделать, вряд ли сказал бы. — Мой вопрос действительно был глупым. — Нет, Адэна, хочешь верь, хочешь не верь, но сейчас мне не нужно причинять тебе вред. Если бы я хотел это сделать, мне бы не стоило назначать встречу, ты получила бы удар прямо у раздачи.
Его голос жесткий. Несмотря на то, каким мягким он пытается быть, это не меняет натуры Сэйдана, и не меняет его отношение ко мне. Еще при столкновении в столовой, его первый удар у входа дал понять, что друзьями нам не стать, и мне по-прежнему стоит внимательно смотреть по сторонам.
— Кэндал... он сказал, что для тебя произошедшее у входа в столовую было всего лишь развлечением. Это правда?
— Нет, это не правда. Я сделал это, потому что ты заслужила. Каждый, кто попадает сюда заслуживает этого. Наверное, ты думаешь, чем же заслужила? — А затем он смотрит на меня, и его взгляд как остро наточенный нож, у меня даже мурашки по спине пробежали. — Тем, что ты живешь.
— По крайней мере в одном Кэндал был прав, — грубо произношу я, выдерживая его тяжелый взгляд.
— И в чем же?
— В том, что ты очередной озлобленный на мир заключенный. Человек, который не способен нормально оправдать свою жестокость в мою сторону.