Мы выходим из коридора, и первое, что я вижу, это спины домовых, выстроившихся в ряд и вцепившись в перила обеими руками, смотрящих на то, что происходит внизу. От них исходит сила, ярость, желание кровожадности и все самое отрицательное этого мира. Меня пугает и это, такое ощущение, будто каждый готов прямо сейчас спрыгнуть со второго этажа и разнести всю тюрьму.
Мы становимся рядом с Гидой, никто из домовых не обращает на меня внимания, как теперь и Аден. Все они смотрят вниз, пока я разглядываю то одного, то другого. Они смотрят на заключенных так величественно, что я окончательно понимаю, что они навсегда останутся королями и королевами тюрьмы. Их всегда будут бояться, из поколения в поколение, и однажды, кто-то напишет легенду о тюрьме, и никто даже на миг не подумает, что она правдива.
Посмотрев вниз, я ахаю. Заключенные толпой падают на входные двери, в этом гуле мне слышны только обрывки фраз, вроде «вы не имеете право!», «это наш дом, проваливайте» и прочее подобное. Я пытаюсь сложить картину, но ничего не выходит. Мне срочно нужно узнать, что происходит, иначе сойду с ума от этого шума. И Аден озвучивает мой вопрос.
— Что происходит? — спрашивает он.
Гида поворачивается к нему, но на миг ее бесстрастный взгляд останавливается на мне. Всего лишь на миг, сейчас я ее не интересую, и это меня не заботит, в данную секунду есть вещи важнее, чем наша дружба.
— Сегодня поступили отвратные новости от государства, — поясняет она, не отрывая стеклянного взгляда от Адена, — их расклеили по всему зданию, — она кивает на стену, находящуюся чуть поодаль от нас. Аден подходит и срывает объявление, которое висело на ней. Шагая к нам он читает, и с каждой строчкой его лицо становится все бледнее и бледнее. — Ага, — говорит Гида, когда он поднимает на нее испуганный взгляд, — нам крышка.
Мне еще не доводилось видеть Адена таким испуганным, а значит, если он испугался того, что написано в этом объявлении, то у меня вовсе вызовет ужас. Тем не менее, я выхватываю листок и читаю, пока парень пялится в одну точку, не способный что-либо сказать или сделать.
Правительство Кертла.
Президентом страны, А. И. Синомом, был отдан приказ подать заявку на снос тюрьмы №3 города Кертла. Всех заключенных распределить по возрасту, лиц, младше 18 лет, отправить в детскую колонию №5 города Кертла, а лиц, старше 18 лет, доставить в главную городскую тюрьму №1 до 31.12.98 года.
«Документ является кратким содержанием настоящего!
Просьба расклеить копии по всему зданию».
Первое, что я понимаю из этого: у нас новый президент, потому что старый имеет другие инициалы и фамилию. Второе, что я понимаю: мы в полной заднице. Аден и остальные домовые физически не могут покинуть здание, а это значит, что максимум, что они могут сделать, когда начнется снос, это превратиться в кукол. И третье: у меня есть идея, но озвучить ее я смогу только когда мы с Аденом останемся наедине. У нас очень большая проблема, и мне хочется выть оттого, что я практически не могу ничего сделать. И оттого, что я не готова расстаться с Гидой, Драгоном, Аденом и даже Сэйданом. Привязанность — самое страшное, что может произойти с человеком. Когда тебя отрывают от того, к кому ты привязался, это похоже на то, как тебе зашивают рану без наркоза. Боль выворачивает тебя наизнанку, и тебе хочется сделать все, чтобы это прекратилось. Я не готова к такому, не хочу чувствовать боль от потери этих ребят. Мы что-нибудь придумаем, не существует безвыходных ситуаций.
Аден по-прежнему смотрит куда-то в сторону, ему совершенно не интересно, что заключенные разбивают кулаки в кровь, ударяя ими по двери, и ему совершенно не интересно, что этот бунт может закончиться чем-то хорошим. Он выглядит так, будто вообще не здесь, будто его душа вылетела из тела и отправилась неведомо куда, наверное, туда, где снос не был бы для него проблемой. Аден потерял все, а теперь может потерять и свой единственный дом, место, где он навсегда останется заключенным. И снова я убеждаю себя, что мы что-нибудь придумаем.
Я кладу свои ладони на его щеки и мягко зову по имени. Туман сходит с его глаз, он возвращается в реальность и, увидев меня перед собой, просто опускает свою голову мне на плечо. Я позволяю ему это, если честно, даже если это неправильно, сейчас я готова позволить ему многое.
— Все будет хорошо, — шепчу ему, поглаживая его по спине, и он кивает, по-прежнему держа свою голову на моем плече.
— Эй, — окликает нас Сэйдан, и мы с Аденом поворачиваемся к нему. Все домовые смотрят на нас. — Раз она знает, кто мы, — он кивает на меня, и никто не удивляется его заявлению, значит, им тоже рассказал, — нам надо устроить собрание и решить, что делать, потому что, ради всего святого, я не собираюсь опускать руки, ничего не попробовав.