— Так мы тоже рискуем жизнями, но теперь не только нашими, — говорит Гида.
— Я в курсе! — рявкает Аден, даже не посмотрев на нее. — Но это то, что может помочь. Судя по тому, что творится в холле, никто не хочет уходить отсюда, никто не хочет жить по правилам других колоний и тюрем, и поэтому, я уверен на все сто процентов, они последуют за нами.
— Мы всегда были для них примером настоящего заключенного, — пожимает плечами Драгон, — не будет сложности убедить их, что бунт — хороший выход.
— Сегодня, во время ужина, объявим о собрании всех заключенных в спортивном зале, — говорит Сэйдан и, оттолкнувшись от стены, выходит из комнаты.
— Ладно, до вечера, пока что надо прекратить этот сыр-бор в холле, — произносит Кэндал и тоже выходит, спустя секунду за ним следуют другие, и мы с Аденом остаемся одни.
Медленно подойдя к столу, прыгаю на него, садясь рядом с парнем. Он по-прежнему стоит со скрещенными руками, думая о своем. Я смотрю на его идеальный профиль и думаю, что можно сказать в знак поддержки, но ничего не приходит в голову, и в итоге я отворачиваюсь.
— Ты можешь… — начинает Аден, но запинается, однако продолжает через секунду, — ты можешь остаться сегодня у меня на всю ночь? — Спрашивая это, он смотрит на меня, когда я пялюсь на него во все глаза.
Конечно же, в том, что он предложил мне, не должно быть ничего удивительного, ведь я не один раз спала у Адена, вот только на этот раз его слова звучали как-то по-другому, несли в себе что-то другое, и от этого мой язык никак не поворачивается, чтобы дать ответ, который засел в голове.
Оттолкнувшись от стола, Аден подходит ко мне и, взяв за бедра, раздвигает ноги, после чего встает между ними. Его руки не спешат остаться на моем теле и вскоре уже лежат по обе стороны от моих бедер. Пленительные глаза парня встречаются с моими.
— Сегодняшняя новость — худшее из того, что мне доводилось слышать за последние сто лет. Я никогда не задумывался над тем, что однажды мне на голову свалится такая проблема, и как бы сопливо это не звучало, сейчас мне просто необходимо, чтобы ты была рядом, потому что только ты способна заставить меня забыть о проблемах.
В моем горле застревает вздох, я не могу поверить, что он действительно сказал это. Мне настолько приятно слышать это, что, несмотря на всю дрянную ситуацию, не могу сдержать улыбку, и она становится только шире, когда Аден слегка улыбается в ответ. Не могу удержаться оттого, чтобы прикоснуться пальцами к его щеке, обвести ими контур его скул и губ. Мне нравится притрагиваться к нему, и я безмерно рада, что теперь могу делать это, когда мне заблагорассудится.
— Я не против переночевать сегодня у тебя, — тихо отвечаю, и теперь улыбка Адена становится шире, а глаза словно загораются от радости.
Счастье — когда ты можешь обрадовать других, когда ты становишься радостью других, когда человек счастлив рядом с тобой, и, боже, как я рада, что все это есть между мной и Аденом.
Его ладони ложатся мне на талию, и я вдруг вспоминаю его первое прикосновение, ночью, у часов, когда только попала сюда. Сколько всего произошло с того дня. Ощущение, будто он был вчера, будто только вчера я бежала прочь от прикосновений Адена, когда теперь сама падаю на них. Время — быстротечная волшебная и бесценная вещь. Время — это то, чем надо дорожить, его не надо проводить с пользой, оно дано для воспоминаний, нужно делать то, что делает счастливым тебя, а не то, что принесет пользу, полезное не вспоминается так, как приятное. У меня теперь много воспоминаний, но к сожалению, не все они радостные, однако я ни о чем не жалею, пусть у меня нет радостного прошлого, зато у меня есть история, которую, в буквальном смысле, можно назвать мистической. Разве это не круто?
Аден стаскивает меня со стола и, поставив на пол, берет за руку. Мы бредем к выходу из комнаты, и, когда оказываемся на лестнице, в холле на первом этаже никого не видно. Домовые уже поработали здесь, и поработали на славу. Я киваю сама себе, а потом, когда Аден ведет меня к коридору, в конце которого красуется дверь в библиотеку, я покорно шагаю за ним.
***
Мы лежим на его матрасе, моя голова покоится на его вытянутой руке, и больше мне ничего не нужно. Прямо здесь и прямо сейчас не существует никаких проблем, они там, за тяжелой дверью.
Как только мы зашли в хранилище, Аден не пытался поцеловать меня или как-то по-другому притронуться. Он просто лег на матрас, из-за чего его футболка чуть задралась, обнажая полоску кожи плоского живота, и стал ждать, когда я лягу рядом. Сна ни в одном глазу, хотя оттого, насколько морально высосана, можно было бы и поспать. Сейчас же меня интересует один вопрос, который никак не могу задать Адену. Мне просто кажется это слишком личным, но, блин, если я не получу ответ, точнее, не увижу его своими глазами, то просто свехнусь, поэтому, сделав пару глубоких вдохов, я решаю озвучить его.