Кинув мокроватое полотенце на кровать, закрываю решетку и иду вниз. Увидев, что происходит в холле, даже не планирую спускаться. Заключенные взбунтовались против охраны, они кидаются на дверь и на мужчин с палками, некоторые из них плачут, кто-то истерически смеется, другие, словно запрограммированные роботы, кидаются прямо на палки охранников, из-за чего получают им по разным частям тела.
Рядом со мной хватаются за перила мужские руки. Подняв голову, я вижу Сэйдана, он смотрит на происходящее и на его лице виднеется... удовольствие? Да, это точно оно, потому что через пару секунд, губы парня растягиваются в довольной улыбке.
— Чему ты радуешься? — недовольно спрашиваю я. — Это по-твоему выглядит забавным?
Бросив на меня взгляд, Сэйдан меняет позу и, опершись локтями на перила, произносит:
— Очень. Давно я не видел такого классного представления.
— Ты в курсе, что случилось?
— Я всегда в курсе всего.
— Тогда что случилось?
Он вздыхает и объясняет:
— Вчера ночью кто-то убил Зака. Свидетели из ближайших камер говорят, что это охрана его грохнула. Зак — младший брат вон того парнишки, который прямо сейчас получает дубинкой по телу. — Я смотрю на указанного парня, лежащего на полу и принимающего каждый удар. Я придаю значение цвету его комбинезона. Он синий. Черных в драки почти нет, только синие и оливковые. Дурацкое распределение по цвету, всех не запомнишь из-за этого.
— Почему ему помогают другие?
— Потому что это повод развлечься, — пожимает плечами Сэйдан. — Побудь ты здесь пару лет и тоже начнешь участвовать в таких мероприятиях от скуки.
— Почему не участвуешь ты?
Он снова пожимает плечами:
— Мне наскучило.
Я продолжаю смотреть на битву. Мне не хочется смотреть на нее, но я стою на месте. Так всегда. Нам страшно идти куда-то, но мы идем. Нам страшно трогать что-то, но мы трогаем. Нам страшно смотреть на что-то, но мы смотрим, даже сквозь пальцы. Так устроены люди, поэтому я стою, казалось бы, против своей воли, но и не против одновременно.
Здесь около пятнадцати заключенных, но даже превышая количество охранников, они не могут их сокрушить. Вооруженные накачанные дяди справляются с каждым, кто рискнул броситься на них. Среди бунтарей есть и маленькие худые мальчики и девочки, я вижу, как один из них получает дубинкой по лицу, и при падение из его рта вылетают зубы и кровь. Мне больно за этого мальчика, ему стоило остаться в стороне, а не идти за толпой, будучи таким субтильным.
Мой взгляд падает на девушку. Изворотливая и маленькая ростом, ей удается отскакивать от дубинки и иногда наносить удары в живот охранника, потому что это единственная часть тела, до которой она достает, не подпрыгивая. Карлик, что тут еще скажешь. Правда, ее удары не причиняют никакого вреда мужчине, а в какой-то момент девушка вовсе отлетает в сторону, встретив своим животом ногу охранника.
Я хочу крикнуть «хватит! перестаньте!», но здесь никому не сдались мои слова, вместо этого я сильнее цепляюсь за перила и вся напряженная продолжаю смотреть на поле боя, разразившееся внизу.
— Это еще цветочки, — произносит Сэйдан.
— Тогда насколько ужасны ягодки, — шепчу я, смотря как вырубили еще одного заключенного.
— Ягодки прекрасны, на них хочется смотреть, их хочется запечатлеть в письменном и нарисованном виде. Но происходят они крайне редко, к сожалению. То, что ты видишь, простая мини-драка, обычная не удовлетворяющая разборка, которая вот-вот закончится, потому что эти неопытные олухи сдуются и дадут заднюю. — Олухи — это заключенные я так понимаю.
— Тебе стоит быть менее таким...
— Каким? - спрашивает он.
Я заглядываю ему в глаза, четко выговаривая каждое слово.
— Сейчас ты мне противен.
Он обводит меня взглядом и отворачивается:
— Ты не представляешь, насколько мне плевать, Адэна.
Смотря на ребят сверху, я вижу, как некоторые из них уже выдыхаются, их отпор становится медленнее, а от ударов охраны они падают громко и быстро, а поднимаются, как черепахи. Порой легче сдаться, почему они не могут это понять и продолжают бросаться в бой? Я бы восхитилась их выдержкой, но не в этой ситуации, сейчас я испытываю к ним только жалость.