Он хмыкает:
— Мои шаги очень громкие, так что это ты слишком зависаешь в своих мыслях.
Повернув голову, я сначала встречаюсь взглядом с его пухлыми губами, а потом смотрю на его глаза, и меня в который раз передергивает от их яркости. Выглядит и жутко, и завораживающе.
— Ты все-таки следишь за мной, — шепчу ему прямо в губы.
— Мы, кажется, уже разобрали эту тему, — говорит парень и, закатив глаза, обходит меня и прыгает на матрасы рядом, сразу прислоняясь спиной к стене, а я продолжаю сидеть на краю и недовольно смотреть на него.
— Что тебе нужно?
— Я соскучился по твоему обществу, — серьезно произносит он, и теперь моя очередь закатывать глаза.
Мы даже не пересекались после того странного диалога у моей клетки, и, вспомнив о нем, понимаю, что тоже в какой-то мере успела соскучиться по разговорам с Аденом. Вряд ли нас можно назвать просто знакомыми, в свое время мы говорили о довольно личных вещах, взять даже ту тему у могил. Может, мы уже успели стать друзьями, просто сами не осознаем этого? Я не знаю и уже в который раз готова применить фразу «будущее покажет».
Все это стирается, когда я задаю ему вопрос, который задавать не планировала. Так случается только с Аденом. Я говорю то, что говорить не стоит, что не хочу. Он влияет на меня по-другому. Совершенно по-другому. Абсолютно по-другому.
— Кто мы друг другу? — интересуюсь, опустив взгляд на лист в своих руках.
— А кем ты нас считаешь? — приходит встречный вопрос.
— Не знаю, а ты?
— Я тоже не знаю. Ты мне безразлична, но мне нравится с тобой разговаривать. Я очень сильно хочу вызвать тебя на бой, но меня тормозит то, что никогда не тормозило, я просто чувствую, что ты еще не готова отбить мои кулаки. Раньше меня не интересовали такие вещи, однако сейчас я хочу, чтобы все было справедливо, чтобы твоя сила была равна моей.
— Мы не друзья, — утверждаю я скорее самой себе.
— Мы не друзья, — повторяет за мной Аден, а после добавляет: — И никогда не станем.
Покопавшись в себе, осознаю, что меня никак не задели слова парня, и это радует, я не хочу чувствовать что-то, когда мне говорят нечто неприятное. Быть безразличной к словам других... к плохим словам... мое самое большое желание. Жить легче, когда ничто не способно задеть тебя, ранить. Я не хочу быть ранимой, не желаю быть обидчивой, но я не железная, поэтому никогда не смогу быть бесчувственной, возможно, только научусь скрывать свои эмоции.
— Зачем ты постоянно подходишь ко мне? Я не нуждаюсь в коротком ответе «скучал по твоему обществу» и бла-бла-бла, мне нужен развернутый, — жестко спрашиваю я.
— Мало ли, что тебе нужно. Скажу еще раз, что я подхожу когда хочу и к кому хочу. Если мне хочется лезть к тебе, я буду это делать, если мне захочется плюнуть на пол, я плюну, если мне хочется порезать кого-то, я порежу. Я делаю, что хочу и когда хочу. Здесь нет законов, а даже если бы и были, я бы им не следовал. На тебе не висит табличка «руками трогать запрещено», но даже если бы висела, я бы все равно тронул. Я независимый, и никто не посмеет забрать у меня последнюю свободу.
Аден сказал все это очень грубым низким голосом. Он ответил не только на мой вопрос, а на все, что только можно. Собрал в нескольких предложениях все ответы на вопросы, которые я, возможно, задала бы в будущем. Мы смотрим друг другу в глаза ровно до той поры, пока я не начинаю чувствовать давление и не опускаю свой взгляд снова на листок.
— Идем! — в один из молчаливых моментов произносит Аден и, спрыгнув с матрасов, тянет меня за рукав комбинезона.
Я валюсь, а не спрыгиваю, и стараюсь не отставать от парня. Он отпускает мою одежду, но лишь для того, чтобы схватить за руку. Для меня не остается незамеченным, что сегодня первый раз, когда рука парня теплая, а не холодная. Быть может, это связано с тем, что и в здании стало намного теплее.
Мы проходим мимо коридоров. Некоторые из заключенных смотрят на нас с любопытством, а другие с безразличием проходят мимо. Мимо проходит и встретившийся нам Сэйдан. Он ничего не говорит, даже не смотрит в нашу сторону, и я всеми силами стараюсь не придавать этому значения. Как поняла, они с Аденом не друзья, да и мы тоже, а не взглянул даже глазком, может, потому что сильно погружен в свои мысли. В общем, это не столь важно.
Узнаю, куда мы направляемся, лишь когда впереди не остается ни одной двери, кроме ведущей в библиотеку. Последний раз я была там, когда ходила за комиксом, в ту самую ужасную ночь, когда унесли умершего парня. Можно сказать, за сутки тюрьма лишилась сразу двоих заключенных. Даже менее, чем за сутки.