О негативном значении блудных грехов для спасения души свидетельствуют наказания, определенные церковными правилами согрешившим. Я привожу эти данные не для того, чтобы привести в отчаяние тех из наших читателей, кто состоит в блудных грехах. В наше время не практикуется отлучение от Святого Причащения на столь длительные сроки. Но, думаю, этим людям будет полезно осознать свою ответственность, поскольку сущность греха не изменилась, и в наше время она та же, что и несколько веков назад.
На языке Церкви интимная близость между людьми, не состоящими в браке, носит имя блуда (греч. πορνεία, лат. fornicatio). Лица, впавшие в блуд, отлучались от Святого Причастия на срок от четырех[3] до семи[4] и даже до девяти[5] лет. Эта епитимия должна была исполняться и в случае их вступления брак[6]. (Для сравнения, вор, исповедавший свой грех без внешнего принуждения, отлучался от Причастия на один год; если же он прежде был обличен в этом грехе другими, то на два года[7]). «Блуд не есть брак, — писал свт. Василий Великий, — и даже не начало брака. Поэтому совокупившихся посредством блуда лучше разлучать, если это возможно. Если же всемерно держатся сожития, то да примут епитимию блуда, но да останутся в брачном сожитии, чтобы не случилось чего-либо худшего»[8].
Строже блудников наказывались прелюбодеи — те, кто, вступив во внебрачную связь, нанесли этим «навет и обиду чужому союзу»[9]. Прелюбодеянием (греч.μοιχεία, лат. adulterium) именуется незаконная связь с чужой женой или с чужим мужем. Таковых отлучали от Святого Причастия на пятнадцать лет[10] (сравним это с правилом относительно гробокопателей — они отлучались на десять лет[11]). Тот же пятнадцатилетний срок отлучения определялся мужеложникам[12] и скотоложникам[13], близким родственникам, вступавшим между собою в брак[14] (кроме родных сестер и братьев, которые в этом случае подлежали двадцатилетней епитимии наравне с убийцами[15]). Наравне с ними несли наказание и монахи, не сохранившие обет целомудрия[16]. Причем лица, помогавшие виновным грешить, в случае, если они не покаялись в этом добровольно, но были обличены, должны были нести те же епитимии, что и сами виновные[17].
Священнослужители, а также церковнослужители (посвященные в свои степени чтецы и иподиаконы) подлежат тем же наказаниям. Те из них, кто впадает в блудные грехи, должны быть извержены из своих священных степеней, после чего на всю жизнь остаются мирянами. Если же они будут блудить и после извержения из сана, то их следует отлучать от Причастия[18] на соответствующие сроки. Между прочим, в 70-м правиле свт. Василия Великого содержится любопытное указание на любовный поцелуй. «Диакону, осквернившемуся устами и исповедавшему, что грех его далее не простерся, да будет запрещено священнослужение, но да сподобится причащаться Святых Таин с диаконами» — видимо, зпарещение налагалось не пожизненно, но на определенное время. «Так точно и пресвитер», то есть священник. «Если же что более этого согрешившим кто будет усмотрен, то в котором бы не был сане, да будет извержен». Любопытно также, что чтец или иподиакон, согрешивший со своей невестой до брака, по 69-му правилу свт. Василия Великого отлучается от служения на год, а затем вновь допускается к нему, но «без производства в высшие степени».
Цель этих правил, однако, совсем не в «праведной мести» виновным. «Общее врачевание этого греха, — пишет свт. Григорий Нисский, — состоит в том, чтобы человек чрез покаяние сделался чистым от страстного неистовства к такому угождению плоти… Для проходящих же покаяние ревностнее, и жизнью своей показывающих возвращение к добру, позволительно устраивающему полезное в церковном домостроительстве (то есть духовнику) скорее допустить до приобщения, сообразно с тем, как он собственным испытанием дознает состояние врачуемого. Ибо как воспрещено повергать бисер пред свиньями, так неуместно было бы и лишать драгоценного бисера того, кто чрез удаление от греха и очищение уже сделался человеком»[19].
Сегодняшней молодежи понятия девства до брака и целомудрия кажутся устаревшими. Сегодня с чистотой расстаются уже в подростковом возрасте…
Начнем с того, что и в прежние времена общественная мораль далеко не всегда и не во всем соответствовала христианской нравственности, как не всегда отвечали ей и нравы людей, называвших себя христианами. Людям всегда было свойственно половое влечение — если сегодняшняя молодежь считает иначе, она ошибается. Кроме того, большинству людей в той или иной мере свойственно чувство стыда как перед окружающими, так и перед самим собой. Если оно развито, человек так или иначе удерживается от несвоевременной половой близости. Но есть и еще одно чувство, которое дано нам от природы в самом зачаточном состоянии и развивается лишь при наших сознательных усилиях к этому — это страх Божий, то есть страх оскорбить своего Творца, страх сделать что-то вопреки Его благой воле. Там, где есть ясное мировоззрение, по которому физическая близость благословляется Богом только в законном браке, есть и опора для страха Божиего.