Я не сдержался. Да и мог ли я это сделать? Контроль полностью покинул меня, стоило обнаружить Алёну около дерева жизни, Светлого дерева, как мы его зовем. Сгущались краски вечера и моя кровь кипела в артериях, рвалась алыми всполохами, как и лучи заходящего солнца, туманя сознание. Я мог потерять человеческий облик и эту силу могло унять лишь одно… Я был вынужден предупредить, что близость теперь неизбежна, Алёна восприняла это как всегда... с насмешкой. Пусть... я решил, что это скрасит ей горечь непременной обиды. Я уже знал, что не остановлюсь. Не смогу…
Наше сближение началось несколько ранее. Девушка сама виновата, что затеяла эту глупую игру с Долманом. Какая нелепость — новый жених!.. Мне даже думать об этом не хотелось, тратить драгоценное время на откровенную чушь. Хотя острый укол внутри я все же получил, когда увидел, как их лица приближаются друг к другу для поцелуя. Довольно болезненное чувство, которое, как мне казалось, я никогда не смогу испытать. Я тогда не сдержался в первый раз, протащив девчонку через чащу до своей комнаты. Надо было хорошенько её проучить, поставить на место, следовать правилам нашего дома. Но... похоже, проучил я лишь самого себя.
Я завалил её на кровать, наслаждаясь трепыханием тонкого тела. Разглядывая сжатые от возмущения губы и слушая громкое дыхание, угадывая трепет сердца за вздымающимися ребрами и ощущая сладкий запах от пульсирующей кожи на шее. Я не узнавал себя – внутри меня бушевало пламя, росла неведомая сила, которой нравилось подчинять. Ломать, настаивать, брать. Владеть. Она взмывала вверх невидимыми клубами, струилась вниз, захватывая мое сознание и тело целиком. Приходилось признать, что с появлением девчонки изменился мой характер. Раньше я не замечал за собой таких склонностей... Лес брал свое. Он слишком долго ждал этого момента.
Приятные мягкие губы, тонкая кожа и разметавшиеся волосы, извивающееся тело подо мной — все это лишь распаляло жар. И я почти потерял контроль, забираясь руками под гладкие ткани, скользя там, где еще не бывали мужские руки. Это лишь подогревало интерес. Я словно проникал туда, где ранее покоились невидимые запреты, срывал их, стремясь распечатать до конца. Открыть и выпить до дна этот притягательный напиток. Лишь в этом случае нечто тяжелое внутри меня было готово успокоиться. Покой, которого я искал так долго, заморозив подобие жизни после гибели Илен. Вся эта игра была безумно приятна, затягивала, закручивала яркие спирали глубоко внутри живота и... требовала продолжения. Алёна возмущалась, рвалась в попытке избавиться от моих настойчивых прикосновений, но потом неожиданно затихла, перестала сопротивляться. Показалось - начала отвечать...
Я дотронулся до юной и такой нежной груди сквозь платье, затем скользнул рукой на бедро, где белел незащищенный участок кожи, пробрался сквозь нижнее белье, дразня и легко прикасаясь к самым чувствительным местам. Алёна закричала, и этот крик отозвался во мне сладкой болью. Почти не соображая, что делаю, и не чувствуя границ, я поднял низ платья, намереваясь продолжить начинание. Если бы девушка сказала «нет» — я не смог бы остановиться. Тело и разум требовали продолжения того, чего я был лишен страшно представить сколько лет. Если Алёна узнает — точно потеряет чувства.
И тут нечто заставило меня затормозить. Пятно, темнеющее на белоснежной коже. Бурая клякса, подозрительно похожая на... Демоны! Хотелось закричать. Я внимательно всмотрелся в разводы на внутренней поверхности левого бедра. Тронул пальцем, словно в надежде стереть внезапно возникшую иллюзию. Но пятно было кожей, настоящей кожей, темным участком, доминирующим над растекающейся вокруг белизной. И без сомнений напоминало спираль, каким-то неведомым образом возникшую в том самом месте, что и у Элен... Клеймо... Клеймо, которым её...
Дальше я не мог размышлять, в волнении надавив на кожу. Кажется, я даже закричал, требуя от Алёны немедленного ответа:
- Что это! Говори!
- Родимое пятно, — недоуменно произнесла девушка.
Демон! Разве возможно родимое пятно в виде четкого рисунка? Спираль и орудие посередине — меч. Знак инквизиторов, казнивших Илен. Но сколько я не спрашивал у девчонки, она удивленно таращила глаза и так и не могла поведать ничего внятного. Как такое возможно?..
Первая мысль всплыла о том, что Гарольд (единственный, кто был в курсе клейма) свихнулся и, помня выжженную печать у Илен, каким-то образом сделал татуировку внучке. Но я сразу отверг эту бредовую мысль. Второе, что подумалось, духи прошлого не хотят оставлять меня, и инквизиторы каким-то образом похитили девочку и пометили её. Но зачем? И пятно выглядело так естественно, совсем не похоже на татуировку или рану...