Мы смотрели друг на друга в наступающей голубоватой темноте. Алёна была неподвижна, хмурилась, размышляла, вздыхая. Я не двигался и ждал. Как хищник, знающий, что добыча непременно пойдет по тропе прямо в лапы. Не сейчас, так скоро. Какая разница. Это — уже свершившийся факт. И она решилась, сделала шаг, смело снимая одежду. Линии помогали ей, тянули в омут моих желаний. Желаний леса и всего сущего в нем.
Я сорвался с места. Не мог больше терпеть. Закрыл её рот судорожным поцелуем. Поцелуем, которым нельзя успокоиться, который еще больше обостряет жажду. На землю... прямо здесь. Почти закапываясь в мягкую траву и податливые корни. Быстрее освободить от одежды. Скорей. Где-то на краю сознания я понимал, что нельзя торопиться, но все равно спешил. Её тело — как живительное питание. Новая надежда. Сгусток любви, замурованной в насмешку. Я хотел испробовать все это.
Алёна увидела меня и вскочила в попытке бежать. Не пустил. Куда уж теперь. Достаточно бегать. Навалился в такой понятной позе. Женские бедра словно специально созданы широкими, чтобы обнимать мужские. Движение вперед... И с невероятной силой она выкрутилась, подпрыгнула с криком. Неожиданно. Разлилась боль. Потекла вокруг Алёны, разрываясь частицами. Я видел это почти наяву. Эта боль отозвалась внутри меня, взволновав сердце. Но разве что-то могло меня остановить? Боль — лишь небольшая плата за последующее единство. Удержал, двигаясь еще раз. Снова выскользнула!
Назвал её ужом. Слишком сильны ее связи с прошлым. Прочные и крепкие, как оковы. Они тянули назад, в обратную сторону, взрываясь на концах, образуя болевой импульс, пытаясь помешать новому. Но я был сильней. Я жаждал перебить их... Схватил девчонку максимально крепко, двигаясь резко и сметая преграду на пути. Алёна закричала. Но крик лишь распалил во мне волка, и я уже не сдерживался, двигаясь сильней и сильней. Не препятствуя себе, не думая ни о чем. До исступления... до заветного блаженства. Которое взорвалось во мне, почти что как та самая боль, крича и извергая мою сущность, заставляя меня превратиться в нечто, единое со всем вокруг!
Я посмотрел на Алёну, не понимая, что чувствовала она. Во мне расцветала уверенность, что в скором времени я смогу найти тропинку к непокорному созданию. К её телу, её мыслям, чувствам... Спросил... Пошутила, что могло быть и хуже. Опять иронизировала, даже сейчас, милая моя девочка – подумал я неожиданно для себя. Я забеспокоился, ощутив ее холодные руки, Алёна замерзала, едва заметно дрожа. Укутал её плащом, и мы помчались домой. По дороге я заметил, что за нами наблюдают волты. Много волтов. Да клоххи в деревьях подсматривали. Ждали изменений… Вот, лесные духи, не сиделось им по домам! Решили на Алёну посмотреть... Лишь бы её не напугали.
Как только мы примчались домой, Ратмир аккуратно снял меня с коня и хотел понести на руках дальше, но я брыкнулась, пнув его в живот, и с негодованием выскочила из рук.
- Хватит меня лапать! – зло выкрикнула тянущему в мою сторону ладони жениху. Добежала до своей комнаты и тут же заперлась, недобро поглядывая на спящего в кровати и продавшегося местной жизни с потрохами Ку-ку. Сняла платье и ахнула — в свете ламп стало ясно, что низ ткани покрывают красные разводы. Кровь – и довольно много.
- Вот вам и пик удовольствия! — прошипела я и, несмотря на слабость, бросилась в ванную, окунулась в воду, пытаясь смыть противоречивые ощущения от сегодняшнего дня. Усталость буквально валила меня с ног, грозя усыпить прямо в купальне. Я вышла, обтерла тело полотенцем, натянула сорочку и прыгнула в кровать. Мысли в голове окончательно попрятались после шока от произошедшего, теперь моя голова была пуста, как кожура тыквы на празднике страха. Так я и заснула, проваливаясь в густой и тягучий сон без сновидений.
Просыпалась я долго, нехотя и мучительно. Дневной свет уже давно пробивался сквозь веки, рисуя красные круги, но эти самые веки так отяжелели, что не могли распахнуться. Я ворочалась в кровати, на закоулках сознания билась мысль, что пора вставать и предпринять решительные действия. А лучше – необратимо тяжелые и травмирующие жениха. Но я настойчиво прогоняла её, охваченная приятной и одновременно тяжелой дремой. В конце концов, свет стал настолько невыносим, что я слегка приоткрыла глаза и впала в ступор, моментально проснувшись.