Возмездие разразилось внезапно, когда, как казалось, в поместье наступил полный штиль. Остаток дня я провела в исследованиях. На полднике Мэри не раз озабоченно вопрошала, куда подевался посыльный. Я косила глаза и пожимала плечами, тонкий голос совести навязчиво пищал в ушах, подсказывая о поступке, способном погубить репутацию порядочной девицы, а кроме всего никакой вареник в горло не лез при воспоминании о голодном посыльном. В душе же я ликовала, ощущая себя придворным интриганом. Ликование мое продлилось не так долго, как хотелось бы. Ночь и следующее утро прошли без происшествий, это окончательно успокоило меня и убедило, что история с кортежем замялась и в ближайшее время мне ничего не грозит. Днем я сидела в своей комнате, сосредоточенно записывая личные наблюдения по поводу травянистых растений данной местности. Я настолько увлеклась своими записями, что даже удивиться не успела, когда дверь моей комнаты без предупреждения распахнулась и на пороге возник Ратмир.
Как в замедленном сне, я оторвалась от письма, все еще находясь в своих мыслях, и посмотрела в сторону незваного гостя. Едва не пропустив его приход мимо ушей, я уже хотела продолжить писать дальше, как что-то заставило меня насторожиться и взглянуть на хозяина внимательней. Первой до сознания дошла мысль о нарушении субординации в общении с благородной девицей. Не было таких правил, по которым жениху дозволялось вваливаться в мою комнату без стука. Я успела открыть рот, чтобы высказать эту мысль, как замерла, потому что до сознания, наконец, дошел неоспоримый факт — лицо жениха было перекошено от ярости и не предвещало ничего хорошего. И, более того, сулило вполне неблагоприятные последствия.
Я быстро захлопнула тетрадь и вскочила из-за стола, готовясь к самообороне. До меня, все еще витающей в научных терминах, которые могли бы лучше описать сложные соцветия местных трав, дошло не сразу, по какому поводу может так осерчать жених. Некоторое время я так и стояла, глядя на его перекошенный сжатый рот, горящие ненавистью глаза, ходящие желваки и стиснутые до белых костяшек кулаки (а также слушала прерывистое дыхание, разве что пар из ноздрей не вырывался). Проняло его основательно!
В другой ситуации я бы обрадовалась, но никак не один на один с пышущим гневом мужчиной. Я видела Ратмира под влиянием разных эмоций: строгим и отстраненным, насмешливым и провокационным, подавляющим и руководящим, и даже совершенно равнодушным. Но такой ярый эмоциональный отпечаток на его довольно привлекательном лице наблюдался впервые. Типаж прекрасно бы подошел для барельефов со сражающимися за независимость воинами… Первая мысль, родившаяся в голове, — бежать, и очень далеко. Но вторая поспорила, что для забега места недостаточно, разве что в окно прыгать, прямиком в колючие розовые кусты.
Казалось, что минула вечность, хотя, скорее всего, прошло не больше половины минуты. Сжатые в напряжении губы, наконец, процедили, бросая в меня слова, словно снаряды:
- По какому праву... — он почему-то осекся, еще раз всматриваясь в меня. Вообще-то, этот вопрос должна была задать я, когда он бесцеремонно зашел в комнату. А вдруг я тут платье надеваю или еще что...
В момент я осознала, что на этот раз угроза, исходящая от жениха, самая что ни есть реальная. Это не предупреждение, не наставление и не демонстрация силы. Передо мной стоял разъяренный зверь, готовый броситься в атаку. Ратмир, между тем, пошевелил губами, силясь подобрать слова, и тихо выругался. Взгляд его вдруг стал более сосредоточенным, он осмотрел меня с головы до ног с некоторым презрением и вымолвил:
- Говоришь, я жесток? Так, что даже пленники у меня кричат в подвале?
Упс… Неужели это действительно я так сказала? Я потерла лоб рукой, вспоминая все изреченные мной наставления для посыльного. Картина складывалась неблагоприятная. Жених же начал медленно, не иначе как лесной удав, двигаться ко мне. А я, соответственно, отступать.
- Э-э-э... — только и смогла выдавить я. — Вообще-то здесь есть кое-какие звуки.
Если бы не это хищное движение, я бы смогла поспорить с дикарем о правах. Однако сознание, искаженное жизнью в глуши, вряд ли разглядит мои справедливые посылы. И тверди, не тверди, а все как о стенку горох отскакивает.
Упершись спиной в подоконник, я тихонько ойкнула, судорожно соображая, что же делать дальше. В голове мелькали варианты, как остановить ярость, охватившую и без того страдающего головой жениха. Не проявлять ответную агрессию, совершить отвлекающий маневр... Я провела рукой по стоящей рядом прикроватной тумбочке и, нащупав небольшую стеклянную вазу, резко бросила... Нет, не в жениха, поскольку это могло усилить его умственный приступ. А в сторону, чтобы создать шум и привлечь внимание. Ваза звонко разбилась и разлетелась на мелкие осколки. На мгновение мне показалось, что Ратмир остановился и даже хотел повернуться на звук, но потом словно передумал. Улыбнулся с особой кровожадностью и снова двинулся ко мне.