Мне нравилась Эмма Тэтчер, но я понимала расстройство Меррика. Она могла бы быть немного более властной со своими детьми, и именно это делало ее такой удивительной. Не важно, что они сделали, она первая, кто любил их. Моя мама всегда была такой же.
Она продолжала говорить, пока я выглядывала из окна: шторы Меррика плотно закрыты.
— Интересно, у твоей матери в библиотеке было что-нибудь, что могло бы помочь. Иногда я знаю, что есть средства, которые сделают все немного легче.
— Я уверена, что мы что-нибудь найдем, а если нет, она быстро сможет привести все в порядок. Я на самом деле собираюсь в город через пару минут, так что я могу заехать и посмотреть.
— О, это было бы замечательно. Большое спасибо. Нэйтан и я обедаем с несколькими друзьями, этот обед мы откладывали много раз, и я просто хочу покончить с этим, понимаешь?
— Я понимаю, Эмма. Я дам тебе знать, что нашла, и если у меня будет шанс, я займусь им сегодня вечером.
Она вздохнула, и я услышала облечение в ее голосе.
— Большое спасибо. Ты моя спасительница.
— Нет проблем.
— Я думаю, на самом деле, он хотел бы увидеть тебя сегодня вечером хотя бы на минуту. Кажется, у тебя волшебные руки. Он никогда не взаимодействовал со мной так, как с тобой.
— Ну, это благодаря угрозе голодания, — сказала я, шутя.
Она засмеялась и, прежде чем попрощаться, подтвердила, как я была права.
Я снова бросила взгляд на окно Меррика и заметила, что теперь оно было приоткрыто. Было ли оно приоткрыто так минуту назад? Я была уверена, что он сидел там и слушал. Не хотелось бы это признавать, но у меня в животе все трепетало от того, что я знала, что ему любопытно настолько, чтобы подслушивать мой разговор по телефону.
— Тебе следует лучше относиться к своей матери.
Он вздохнул после долгого молчания.
— Она не понимает, — сказал он так тихо, что я почти не услышала его.
— Она хочет понять.
— В этом-то и проблема.
Я села на кровать и уставилась в стену перед собой. Он был прав. Иногда люди слишком усердно пытаются нас понять, когда, на самом деле, мы просто не хотим, чтобы они это делали. Боль слишком большая, и у нас нет выбора, кроме как терпеть ее. Мы не хотим нагружать кого-то еще нашими проблемами, особенно людей, которых мы больше всего любим. Нам просто нужна их тихая компания.
— Ты сожалеешь о том, что отталкиваешь ее?
— Каждую минуту, — признался он.
Я хотела обнять его, увидеть его лицо и сказать, что все будет хорошо. Я хотела, чтобы он увидел, что есть люди, которым не наплевать на него, и хотела, чтобы ему стало лучше. Что существуют люди, которые им гордились.
Но он не мог видеть.
— Иногда именно сожаление заставляет нас злиться, Меррик.
Он не говорил и не шевелился, но все еще был здесь. Обдумывал.
Я надела туфли и схватила сумочку.
— Споешь мне сегодня вечером? — спросил он.
В груди разлилось тепло, и в животе начали роем летать бабочки, от чего я улыбнулась.
— Если перестанешь вести себя как идиот с Эммой, я буду петь тебе, когда захочешь.
Он не ответил, но, на самом деле, ему и не нужно было.
— Поговорим позже, Меррик.
Я закрыла окно и вышла из комнаты, изо всех сил стараясь не оглянуться. Я должна была найти Киру и последовать своему же совету.
***
Офис моего отца всегда был в идеальном состоянии. Он был ярым сторонником чистоты, особенно, когда дело касалось его пациентов. Он волновался о каждом. Для врача нелегко помнить личные детали о своих пациентах так сразу, но папа был другим. Простые заметки о пациентах стимулировали его память, помогая воспроизвести в памяти подробности, например, имена детей или куда планировал поехать пациент в отпуск после своего последнего приема.
У Джеффа Сэмюэлсона был талант к общению, что странно, так как если верить ему и маме, он был одним из самых больших зануд, которых я знала.
В своём деле он был хорош. Любил свою работу и людей. Он даже одну субботу в месяц оставался открытым. Иногда две.
— Грэйс, я не знал, что ты сегодня заглянешь, — сияя, сказал папа, когда увидел меня в дверях.
— Я этого и не планировала, — ответила я.
Он кивнул и бросил взгляд через плечо, потом наклонился вперед и тихо заговорил.
— Кира прямо сейчас в подсобке. Я поставил Мэнди на некоторое время управлять отделом.
— Спасибо, пап.
Он подмигнул мне и улыбнулся.
Может быть, мой папа и был занудой, но он точно был красивым. Я была его дочерью, и потому несколько предвзятой, но я видела, как его провожали взглядом, когда мы были на людях вместе. Он был высоким и сильным, при этом не был слишком тучным. Его глаза были как у меня, не одного цвета, а по-особенному интересные. Его лицо всегда было гладко выбрито, и даже с редеющими волосами на макушке он выглядел моложе своих лет. Он недавно начал брить свои темно-каштановые волосы, поэтому они были мягкие. Мама сказала, что из-за этого он был похож на сексуального Брюса Уиллиса, и, кажется, женщины в городе были согласны.
Маму никогда не задевало то, что женщины восхищались моим отцом на расстоянии. Я поняла, что она чертовски гордилась, что рядом с ней такой мужчина, и она никогда не сомневалась в его любви. Впрочем, никто в городе не сомневался. Они могли смотреть, но они знали, что ее муж под запретом.
Тот факт, что он никогда никого кроме мамы не замечал, явно работал.
Я побрела мимо стола по коридору к задним офисам. Карты пациентов занимали стены одной комнаты, тогда как остальные медикаменты и инструменты стояли на полках в другой. Кира стояла посреди комнаты со всеми картами и выглядела так, будто собиралась покорить гору Эверест.
— Нужна помощь? — с дрожью в голосе спросила я. Какого черта я так нервничала, когда увидела свою лучшую подругу?
Кира вскрикнула от удивления, затем, повернувшись, отскочила в сторону, я такое только в кино видела. Ее рука подлетела к груди, а папки из ее рук полетели на пол.
— Господи Боже, Грэйс! У меня чуть сердечный приступ не случился.
Я улыбнулась и постаралась не расхохотаться при виде выражения на ее лице.
— Видимо, ты на самом деле была сосредоточена, да?
— Ну, здесь около миллиарда людей по фамилии Смит, которые приходят к твоему отцу и примерно десять из них с именем Сандра. Я пытаюсь найти нужного.
— Я могу помочь тебе.
Кира, наконец, улыбнулась, ее глаза наполнились влагой.
— Спасибо.
Ни одна из нас не двигалась, пока мы глазели друг на друга с глупыми улыбками на лицах. Я решила, что это моя ответственность — сделать первый шаг.
— Прости, Кира.
Она даже не колебалась. Она прошагала по бумагам, лежащим на полу, только чтобы подойти ко мне, и я едва поймала ее, чтобы она не упала. Ее медовые светлые волосы коснулись моего лица, когда она обняла меня. Это было самое приятное объятие, которое я когда-либо испытывало.
— Я скучала по тебе, Грэйси.
— Я тоже скучала по тебе, — я обняла ее в ответ и почувствовала жжение в носу. На меня нахлынули все воспоминания нашей дружбы. Мне хотелось вопить, что подошла так близко к тому, чтобы полностью потерять все это.
Кира отстранилась и слегка похлопала мня по плечу.
— Не смей больше так поступать со мной. Я дико беспокоилась. Иногда девушке нужен телефонный звонок.
— Прости, Кира.
— Год! — закричала она, не обращая внимания на мои слова. — За год ни одного слова от лучшей подруги. Да ты хоть представляешь, насколько неловко, когда тебя спрашивают, как поживает твоя лучшая подруга от случайных людей, а ты даже не в курсе?
— Прости.
— А потом мне пришлось слушать Лору, рассказывающую, что Джейсон просто бросил тебя и что ты заслужила это за то, что приняла его. Знаешь ли ты, как долго мне пришлось носить долбаный гипс после того, как я сломала руку, ударив ее? Долго. Это выглядело ужасно, но могло быть еще хуже. Да еще и зуд был жуткий. Я чуть с ума не сошла и сама его не отрезала, но он напоминал мне, что, в конце концов, я получила его за правое дело. Наконец-то!