В такие моменты она была той Грэйс, на которую я запал.
Затем наступили периоды затишья, когда она, казалось, полностью была в другом месте. Ее голос становился застенчивым, улыбка исчезала из ее слов. Она переставала напевать, переставала петь.
Она страдала.
От чего? Я понятия не имел. Но я знаю, что такое боль. Я знаю, что такое страдание, лучше, чем многие люди. От моего внимания не ускользнуло также то, что страдания были просто одним из связующих звеньев, которыми Грэйс и я делились.
— О чем ты думаешь, Меррик?
Я сел, с трудом дыша из-за боли в ноге, которая возникала каждый раз, когда мы заканчивали делать упражнения. Конец наступал быстро. Я хотел этого. Я хотел двигаться дальше. Но что произойдет потом? Грэйс больше не будет находиться здесь, и меня так и подмывало снова сломать себе ногу, просто чтобы удержать ее.
«Ты — безнадёжный дурак».
— Я думаю о том, что будет дальше, — сказал я, слегка пожав плечами. — Когда моя нога будет готова ходить, что будешь делать ты?
Она вздохнула, напевая, пока обдумывала ответ. Покалывание от этого тихого звука прошло сквозь грудь и спустилось вниз по позвоночнику. «Как у нее получается так на меня действовать?»
— Ну, я найду другого сварливого парня, чтобы заботиться о нём. Того, кому будет нравиться ругаться и разбрасываться вещами.
Она пыталась поднять мне настроение, но я оставался серьезным. «Если бы она не была здесь, со мной, с кем, в конечном счете, она оказалась бы?»
— Если бы я попросил тебя остаться немного подольше...
Ее рука легла мне на плечо, пальцы осторожно сжали.
— Ты справишься с этим, Меррик.
— Я не это имел в виду.
— Я знаю, что ты имел в виду. Это не меняет того факта, что, на самом деле, тебе не нужна я или твоя мама, чтобы помочь тебе справиться. Вот увидишь.
Возможно, так и было, потому что я хотел это услышать, но она казалась разочарованной. Конечно, она неправильно поняла, что я пытался сказать.
— Грэйс...
Пронзительный звонок моего сотового разнесся по всей комнате, и снова от меня ускользнула возможность откровенно поговорить с ней.
Ее рука исчезла с моего плеча, и она ответила на звонок. Я был готов сломать каждый телефон в этом доме, если бы понадобилось, только так я мог вставить хоть слово, прежде чем я струсил бы, чтобы что-нибудь сказать.
— Алло? О, привет, Эмма. У меня все прекрасно. Да, он как раз здесь, одну минуту.
Прикосновение ее руки к моей заставило меня глубоко втянуть воздух, вместе с тем вдохнуть сладкий, притягательный аромат Грэйс. Если бы я мог видеть, скучал бы я по этому? По скольким другим вещам я скучал бы, если бы зрение вернулось?
Она вложила телефон мне в руку, но вместо того, чтобы отойти, задержала прикосновение на минуту дольше. Не достаточно долго, чтобы порадовать меня, но достаточно долго, чтобы убедить меня продолжать пытаться. Продолжать работать над тем, чтобы быть человеком, которого она хотела. Человеком, в котором она нуждалась.
Пока.
Знание о том, кто был ее бывшим, насильно лезло мне в голову, и она приняла напряжение моего тела за дискомфорт. Джейсон Рид никогда не заслуживал Грэйс, и от мысли, как он, должно быть, к ней относился, я злился лишь сильнее.
Грэйс прочистила горло и отошла.
— Я буду в гостиной, если понадоблюсь тебе.
И я снова вернулся к тому, с чего начал. Ничего хорошего больше гнев не приносил. Не здесь.
— Меррик? Алло?
Подняв телефон к уху, я воспротивился сильному желанию последовать за Грэйс.
— Мам. Я здесь.
— Привет, сынок. Как ты сегодня?
— Хорошо.
Глубокий вдох.
— Ладно, хорошо. Ну, твой отец и я хотели бы знать, хотел бы ты прийти на ужин. Митч немного передвигается, и мы подумали, это было бы хорошей идеей — собраться сегодня вечером всем вместе. Что думаешь?
Я закрыл глаза и сделал еще один глубокий вздох.
— Звучит здорово.
— Ты уверен?
Я передернул плечами, чтобы снять напряжение, пульсирующее в шее и спине.
— Да, мам. Прошло много времени с тех пор, как мы собирались вместе.
— Да, — ответила она, не сумев скрыть волнение в голосе.
Она хотела собрать всю семью в одной комнате, в полном составе и счастливую. После того, как я вел себя в последнее время, я не собирался мешать ей получить то, что она хотела.
— Во сколько?
— Через пару часов. Ты можешь пригласить Грэйс, если хочешь.
И вот он. Легкий, многообещающий толчок. Мне следовало бы воспользоваться предложением привести Грэйс с собой и дать ей посмотреть, что на самом деле я не все время такой придурок.
— Я поговорю с ней об этом.
— Хорошо. Тогда увидимся примерно в пять.
— Ок.
Попрощавшись, я бросил телефон на кровать и снова лег. Я устал. Устал от работы, которую я должен был делать, чтобы вернуться к нормальной жизни. Устал не быть собой.
Просто устал.
Это было жалко. «Когда я стал таким неженкой?» Я привык быть сильным и умным. Не таким нытиком, который не мог понять, какого черта ему нужно.
Звук шагов снаружи моей комнаты заставил меня напрячься. Мой пульс бешено стучал, и я не мог больше глубоко дышать. Я почти мог ощущать этот сладкий ванильный запах ее кожи. «Что бы я отдал, чтобы прижаться носом к ее шее и сидеть так часами?»
Практически всё.
— Не возражаешь, если сегодня я уйду пораньше, Меррик?
Боже, от этого все становилось только хуже. «Она хотела быть подальше, а я хотел... чего, черт возьми, хотел я?»
Я долгое время ни с кем не был. Даже не знал, как это быть с кем-то. С Грэйс, это было бы несложно. Так легко просто избавиться от всех мрачных воспоминаний, которые преследовали меня. Найти в ней утешение было бы так безболезненно.
— Меррик?
Я сел и наклонил голову вперед. Я открыл рот, чтобы сказать, как сильно она была мне нужна, но вместо этого я выдавил другие слова.
— Если тебе нужно уйти раньше, хорошо. Я все равно собираюсь к родителям.
— О, хорошо. У меня планы с Кирой и Джошем. Что-то вроде маленького празднования помолвки, наверное. Я просто хотела удостовериться, что ты поужинал.
Всегда беспокоится обо мне.
— Как я говорил раньше, Грэйс, ты не моя прислуга.
Она молчала, и я не слышал ее движений. В некотором роде это был тупик. Кто нарушит это ужасное неловкое молчание первым?
— Наверное, тогда я буду здесь завтра, — пробормотала она.
Черт, я хотел ее даже больше каждый раз, когда она это делала. Никогда «Увидимся завтра» или «Увидимся на следующей неделе». Это всегда означало «Я буду здесь».
Кто так делает? Кто настолько знает человека, что они по-другому прощаются? Что-то так прочно укоренившееся в их разуме, просто чтобы сделать этого человека довольнее.
— До свидания, Меррик.
Я кивнул.
И все.
Простой кивок в знак согласия. Это все, что я мог сделать.
Несколько минут спустя входная дверь закрылась с легким стуком, и Грэйс ушла.
— Отпусти ее, Меррик. Просто отпусти ее.
***
— Как ты себя чувствуешь, дорогой?
Руки мамы крепко сжали мою руку, когда мама вела меня к дивану. Здесь не было счета шагов и, наткнувшись на журнальный столик, было очевидно, что я ударюсь, прежде чем найду, куда сесть. Как всегда, мама пришла на помощь.
— Я в порядке, мама. С каждым днем становлюсь все сильнее.
— Это замечательно, сынок. Грэйс сказала, что ты делаешь успехи. Но я хочу знать, как ты себя чувствуешь?
Я помедлил. «Как, черт возьми, я должен был ответить на этот вопрос?» Я ощущаю себя мешком гнилой картошки. Я ощущаю острую нужду в женщине, которая почти каждый день остается со мной и дразнит меня своим голосом и прикосновениями. Я чувствую, как будто у моего будущего нет надежды, и, черт возьми, я ничего не могу с этим сделать.