— Привет, Грэйс. Как поживаешь?
Я закрыл глаза, но это не помогло мне спрятаться, но я все равно надеялся, что мой брат просто шутил со мной.
— Мика Тэтчер. У меня все хорошо. А у тебя?
— Не жалуюсь, — немного громче сказал брат, заставив меня вздрогнуть. — Слышал, ты вернулась в город.
— Да, ненадолго.
— Нам нужно как-нибудь встретиться и поболтать.
— Было бы здорово, Мика.
Я мог слышать улыбку в ее голосе, и я тотчас возненавидел своего брата. Все, что ей нужно было сделать, — это посмотреть на меня, и улыбка исчезла бы с ее лица. Единственный шанс быть с ней — это слушать, как она поет.
Шанс быть с ней? Какого черта, Меррик?
— Я голоден, Мика, поэтому убирайся с дороги.
Я услышал, как брат вздохнул, и почувствовал, как он отодвинулся от меня. Не останавливаясь, я поехал по коридору, подальше от их голосов. Мика спросил что-то о больнице, и я покачал головой. Ему нужно поработать над умением флиртовать. Он все время в работе. Неужели нельзя просто оставить все как есть?
Моя обида только усилилась к тому времени, как закончился обед. Мика все говорил о Мэри и Митче, рассказав мне, чем они занимались, что они передавали привет и беспокоились обо мне. Я ничего не говорил и проигнорировал эту информацию, делая вид, что не слышал его вопросов. Как только я доел последний кусок вкусного бутерброда, сделанный мамой, я уехал из кухни и устроился у окна, выходящего в задний двор.
По крайней мере, я на это надеялся.
Смысла устраиваться где-то еще не было, потому что вид всегда был один и тот же, но Мика понял намек и оставил меня в покое на весь оставшийся день. Он появлялся передо мной, только чтобы помочь с тем, что я мог бы сделать сам. Я более чем уверен, что он тоже долго и хорошо поспал.
Его не мучили никакие кошмары, он не страдал от боли. Но он оставил меня в покое, и это именно то, чего я хотел.
Мне было скучно, больно, и я чувствовал слабость. Я хотел спать, и мне было страшно одновременно. К тому времени, как Мика ушел, мама вернулась и помогла мне приготовиться ко сну. Она напевала себе под нос, пока вынимала мою раненую руку из рукава рубашки. Черт, наверное, я весь день носил розовое и даже не знал об этом.
— Сиделка будет здесь с утра пораньше, Меррик. Она замечательная, и я знаю, она тебе понравится.
— Как ее зовут? — спросил я, внезапно заинтересовавшись женщиной, которой моя мать собиралась доверить жизнь своего сына. Я полностью игнорировал голос в моей голове, который спрашивал, почему вдруг имена стали так важны сейчас.
— О, не думаю, что ты знаешь ее так хорошо. Я познакомлю тебя с ней завтра и покажу ей здесь все. Тебе лучше вести себя хорошо, или я расскажу ей, где спрятано твое оружие.
Я усмехнулся и закатил глаза. Боль, которую я чувствовал каждый раз, когда двигал ими, была тут как тут, но она притупилась, и лекарства сделали ее почти незаметной. Теперь она больше напоминала дыры в моей голове, которые пульсировали время от времени.
— Я говорила с доктором Хопкинсом. Он хочет посмотреть тебя на следующей неделе и проверить твою аппаратуру. Я назначила ему на позднее утро.
— Звучит неплохо, мам.
Я почувствовал, как она вздрогнула, и я знал, что она была в шоке, услышав, что я согласился, а не начал спорить. Она не сыпала мне соль на рану, и я был рад, что не мог видеть ее лица. У нее в глазах, скорее всего, стояли слезы, я просто знал это.
Вместо того, чтобы принять мое согласие, она помогла мне лечь в постель. Я попытался расслабиться, пока она пичкала меня очередной дозой обезболивающих, но все внутри меня хотело выплюнуть их.
— Увидимся утром. Сотовый телефон на ночном столике, заряжается. Там также стоит стакан воды. Я знаю, ты будешь в порядке, Меррик, но я твоя мать и все равно беспокоюсь, поэтому, пожалуйста, позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.
— Хорошо, мам.
Я был слишком обессилен, чтобы сердиться, слишком накачан лекарствами, чтобы хмуриться. Все, что я мог, — это лежать там и слушать, как мама заперла дом, затем села в машину и уехала.
Я не спал. На самом деле, учитывая, как сильно я устал, я был удивлен, что еще не уснул и не проснулся от кошмаров. Я попытался изменить положение и застонал, когда пульсирующая боль в ноге перешла в резкую. Я снова пошевелился, вздыхая. Думаю, сегодня ночью я просто буду пялиться в никуда, как делал каждую ночь, когда лежал без сна.
Я услышал хруст за окном, и мое тело напряглось. Неужели кто-то пытался вломиться ко мне? У меня ускорился пульс, и я прислушался. Каждый мускул в моем теле оставался совершенно неподвижным, под контролем, в ожидании очередного звука. В ожидании взрыва или пронзительного свиста миномета. Те же звуки, которые преследовали меня в моих снах.
Затем словно всплеск холодной воды ударил меня в лицо, и я вспомнил. Я был бесполезен в случае взлома, так какого черта? Пусть берут все и оставят меня в покое.
Еще хруст и женский вздох.
Грэйс.
Она начала напевать себе под нос, ее хриплый голос достигал моих ушей так четко, будто она была прямо рядом со мной. Я бредил. Я мог почти вообразить красивую женщину, лежащую рядом со мной, играющую моими волосами или пальцами рисующую узоры на моей груди. Кровь медленно струилась по моему телу, пока я почти не успокоился. Грэйс продолжала напевать.
Это так неправильно, Меррик.
Вскоре она перестала напевать и глубоко вздохнула. Молчание практически усиливало боль, и действие лекарств, казалось, прекращалось быстрее, чем когда-либо. Если бы я не уснул быстро, я бы лежал без сна, пока не появилась бы сиделка. Кто знает, что бы я тогда сделал?
— Похоже, сегодня ночь «Уизера» (прим. Уизер (Weezer) — американская альтернативная панк-группа. Образована в 1992 в Лос-Анджелесе), ты так не думаешь?
Она разговаривала со мной, но я не отвечал. Я бы сказал что-нибудь глупое или грубое, когда она попыталась бы мне помочь.
Я знал это в глубине моих сломанных костей.
— Я напуган всем,
Боюсь темноты
Я.
Ты выше, чем гора,
Глубже, чем море.
Ты.
Ее голос забирал боль. Я бы не поверил в это, если бы сам это не испытал. Ее голос отбирал мой разум у тела, и все, что мне оставалось, это слушать. Все, что я мог чувствовать, был ее голос. А не боль в моих конечностях или пустоту в голове.
Только ее голос.
— Держи меня.
Держи меня.
Возьми меня с собой, потому что я одинок.
Она пела песню медленно, как колыбельную, и прежде чем я смог остановиться, мои никуда не годные глаза закрылись, и сознание унеслось вдаль.
Я спал.
И мне снилась Грэйс.
Глава 3
Грэйс
Это была ошибка. Мне не следовало соглашаться на эту работу, но мне почти отчаянно нужна эта работа, просто необходимо чем-то заняться. Я поняла, что возможность постоянных споров с несносны и озлобленным человеком лучше, чем ожидание звонка от старой женщины или мужчины, которые не могли ходить.
Пара месяцев.
Я могла вытерпеть пару месяцев и остаться в живых.
Когда Эмма обратилась ко мне днем ранее, она разве что не умоляла меня помочь ей, и я не могла отказать. Я колебалась, но не сказала твердое «нет». Это кое-что говорило мне о самой себе.
Либо я была мазохисткой, либо просто очень-очень глупой.
Она выглядела обеспокоенной, когда уходила, и я могла только представить, что, по ее представлениям, могло произойти. Она ведь знала, что ее сын лучше, чем я думала о нем. Ведь так?
Я не верила, что Меррик был настолько враждебным, чтобы убить меня. На самом деле, я думаю, в каком-то роде я ему нравилась. Я пела всякий раз, когда он был в своей комнате, и он оставался спокойным и неподвижным вместо того, чтобы ворчать и стонать, как он делал много раз за последние несколько дней. Он относился к своей матери как придурок, но она мирилась с этим. И это в ней вызывало у меня восхищение.