Сквозь гам и грохот прорезался еще чей-то возглас:
«Где Габо? Пусть выйдет и померится с Ибой силой, если не трус!»
«Габо болеет! Иначе разве абрек так бы разошелся!» — съязвил кто-то.
«Болеет?! Уж не трясучкой ли?!» — засмеялись друзья Хангоева.
А твой отец, ма хур, и не помышлял мериться силами с абреком, хотя стоял невдалеке, — сказал дядя Иорам.
Я посмотрел на него с удивлением: неужели отец испугался? Иорам горько вздохнул.
— В нашем ущелье не было силача, который бы смог положить Габо на лопатки.
— Чего же он тогда ждал?
— Хангоев и твой отец давно знали друг друга, и на праздник абрек пришел не ради пляски. Он искал повода для драки, а Габо был болен, он хотел вернуться домой, но не мог оставить на празднике своего друга Арчила одного. На площадку, где кружился абрек, выскочил сын Хитора, Цуг. Он очень походил на отца. Их почти нельзя было различить: скрещенные над переносицей мохнатые брови, плоский лоб, глубоко врезанные глаза, острый, как шило, нос и тонкие сизые губы. Цуг кичился богатством отца, а когда беднякам в долг давал хлеб, про каждое зернышко помнил.
Так вот… Абреки примолкли, а Иба танцевал, точно не замечал сына Хитора.
«Эй, довольно!» — рявкнул Цуг.
«Вах, Цугоджан, это ты? Разве я тебя вызывал на круг?» — наконец-то заметил его Хангоев.
«Я тебе покажу, как бахвалиться в нашем ущелье!»
«Если бы ты вместо языка удаль показал!..» — съязвил Хангоев.
«Перестань пускать пыль в глаза!» — Цуг схватил абрека за руку, но тот отскочил как пружина и снова в танце встал перед ним на носки.
«Отдохни-ка лучше, а я пока потанцую. Может, у тебя силы прибавится», — захохотал абрек.
«Ну, берегись!» — кинулся на него позеленевший от злости Цуг. Противники сцепились под оглушительный треск барабана. Хангоев в мгновение ока оторвал Цуга от земли, и тот, описав ногами круг в воздухе, плашмя рухнул возле абрека.
Зрители не успели ахнуть, как Цуг очутился под тяжелой тушей своего противника.
Смешались крики, свист, смех, рев. Цуг, красный и униженный, стоял в стороне, постанывая и скрежеща зубами.
«Молодец, Иба!»
«Выволоки этого помятого танцора и надуй его заново!» — выкрикивали зрители, стараясь перещеголять друг друга в остротах и насмешках.
«Теперь, Хангоев, намыль шею Габо и можешь закурить трубку!»
Цуг опять бросился на абрека, но их обоих вытолкнули из круга.
Твой отец и его друг, Арчил, стояли рядом, — продолжал рассказывать дядя Иорам. — Я слышал, как Габо шепнул Арчилу: «Цуг слишком горяч. Он не выдержит натиска этого буйвола». И подтянул ремни. Арчил угадал намерение друга.
«Ты же больной, Дзуака![21] Повалит тебя абрек».
«Нет, я растолку его как в ступке!»
«Не обидятся ли люди, Габо?» — уже уступая, спросил Арчил.
«Потому и хочу сразиться с ним, что он глумится над людьми!»
«Тогда выпей хоть несколько глотков араки, может, лихорадка стихнет!»
«Не волнуйся, сквозь землю не провалюсь!»
Всучив кинжал и револьвер Арчилу, Габо прыгнул в круг.
«Гей! Осетинскую танцевальную! Арс-тох!»
Дядя Иорам, захваченный своим же рассказом, подкрутил левый ус.
— Неугомонный и горячий был твой отец. Шел напролом и не мирился с несправедливостью. Вот и тут вышел сразиться с абреком, хотя поражение Цуга его ничуть не беспокоило.
Когда в Душети подняли мятеж кулаки, Габо преследовал бежавшего Хангоева, но тому удалось ускользнуть. С тех пор абрек искал случая сквитаться с ним. Праздник Уастырджи свел их: абрека с целой бандой подручных и Габо с побратимом.
Габо никогда не был особенно разговорчивым, но на этот раз, чтобы разозлить абрека, стал хвастаться:
«Э-э-э, Иба! Что маленький воробей орлу, хоть и больному?!» — и с раскинутыми руками кружился вокруг него на носках.
Хангоев насупился:
«Берегись!»
«Я тебе не Цуг! Арс-тох! Арс-тох!»
«Ты бы хоть черкеску скинул!»
«А за что же ты будешь цепляться?»
«Тогда пусть Уастырджи наделит тебя лучшей судьбой, чем Цуга!»
Абрек схватил Габо за полу черкески, но тот увернулся и продолжал его дразнить.
«Потерпи, Иба, пока с меня стечет полный бурдюк пота!»
«Сучий ты сын! Хватай удачу за хвост!» — Хангоев, обезумев, гонялся за Габо.
«Не такая уж большая удача, как ты думаешь! Но на этот раз я ее не выпущу! А ты потеряешь то, что сберег в Душети. Арс-тох, арс-тох!»
Габо грудью толкнул абрека. Хангоев пошатнулся. Они сцепились. Барабанщик прибавил темп.
…Тогда я был еще совсем маленьким, — говорит дядя Иорам. — Ну что я мог? Смотрел то на Габо, то на Арчила и думал: «Кому из них труднее — больному силачу или его побратиму, который наблюдает со стороны?» — От волнения я сначала зажмурился, потом прикрыл глаза ладонями, но не утерпел и стал смотреть на схватку меж пальцев. От чьего-то крика я вытаращил глаза и увидел взлетевшего в воздух абрека.