— Лучше бы пораньше. Она одна у них, что ли? — проворчал Бинт, все еще колдующий над Андреем.
— Не знаю, Игорь, не знаю. Наверное, все остальные базу этих уродов утюжат. В общем, наша задача — продержаться на этой поляне два часа. Потом подать сигнальный огонь.
— Ничего, и не такое бывало. Продержимся. Только позиция гавно, — проворчал Серега, оглядывая поляну.
— Ничего, зато много видно будет, — это уже я заговорил, подходя ближе к ребятам.
— Ты как? — спросил Кремень.
— Ничего. Прости, кэп. Не выдержал, — извинился я.
— Ничего. Со всеми бывает, — отмахнулся Владислав Петрович, потом кивком показал себе за спину. — Позицию хорошую найдешь?
— Конечно.
— Тогда давай. А мы пока твоего друга перетащим.
— Хорошо, кэп. И… спасибо.
На этом и разошлись. Я, взяв винтовку, побежал на другую сторону полянки, чтобы найти место для лежки, а кэп вместе с остальными, начали продвигаться, прикрывая санитара с Андреем.
— Вот так все и было Злат. Потом мы два часа отбивали атаки террористов, пока не пришла «вертушка». Нас забрали, и отвезли на ближайшую базу, где был хороший врач.
— Андрея вытащили?
— Конечно. Врач мастером оказался, все на место поставил, — ответил я, глядя на сослуживца. Потом улыбнулся, вспомнив, что было дальше. — Мы всей группой потом бегали по городку, просили бутылку коньяка нам продать. А время почти три часа ночи.
— Не продали?
— Нет, конечно. Но в последнем магазине оказался сторож старенький. Он сам Афган прошел, и когда услышал нашу историю, сразу же отправил нас к себе домой с запиской, чтобы внучка его нам бутылку коньяка отдала бесплатно. Мы потом этого старичка продуктами завалили. Мы ж там еще неделю прожили.
— М-да, тяжелая история, — пробормотал Златан, задумавшись. Видимо, вспомнил что-то из своего прошлого. — А что потом было?
— Потом? Да просто. Кэпа чуть не посадили, ведь он бросил цель, начал нас отводить. Но его командир отстоял, и его в внутренние войска перевели. А нас всех на «гражданку». Меня через Кинешму, Андрюху, по-моему, через Волгоград. Привезли на вокзал, отдали личные вещи, и гуляй, Вася, — рассказал я.
— А тут Заражение, — добавил Златан.
— Ага. Ты-то как попал сюда? Вы же с Иринкой в Сербии были?
— Были. Но тут нас Изюмов на свой День Варения позвал, мы и вернулись. А тут… кровь, зомби, в общем, ад в чистом виде. Хорошо хоть, до Лавры добрались.
Златан замолчал. Я же посмотрел на часы. Там было полседьмого вечера. Нужно бы выспаться, а то завтра с ранья выходить в город, нужна будет вся моя концентрация. Об этом я и сказал Златану. Тот все понял, и сразу же протянул руку для рукопожатия.
— Ну, тогда до завтра.
— До завтра, дружище.
Я встал из-за столика, и пошел в сторону выхода. Народу в баре прибавилось, пока мы с Златаном сидели. Видать, люди, сменившиеся с работы, пришли отдохнуть. Ну, или просто еще люди приехали. Взяв в гардеробе свой бушлат, я вышел на улицу. Там уже во всю светило фонари. Почти не задерживаясь на входе, пошел в сторону гостиницы. Было прохладно, но сейчас прохлада больше бодрила, чем мешала. Так что идти было легко.
Мой путь проходил мимо кладбища. Сначала я не хотел идти туда, но чем ближе подходил, то тем сильнее понимал — надо. И ноги сами понесли меня в сторону входа, как только тот показался в моем поле зрения. Зайдя на территорию кладбища, которую охранял один охранник, снял шапку. Потом пошел дальше, обводя взглядом ряды могил. Их становилось все больше, скоро придется новое кладбище делать. Когда я хоронил Женю, меньше было, почти половина могил после моего отъезда появилась.
Первым делом подошел к той могиле, где лежали останки моих родителей. Это была братская могилу, куда просто сложили тела людей с фамилией на букву «П». Могила была небольшой, как и все в этой части кладбища. Холмик, размером метр на полтора, лампадка на нем, и памятник с выбитой на ней буквой «П», и фамилиями похороненных здесь людей.
— Привет. Я вернулся, — произнес я, глядя на фамилию своих родителей. — Наверное, я очень плохой сын. Целых два года не заходил к вам, болтался неизвестно где. Простите меня.
Я немного помолчал, собираясь с мыслями. Перед глазами появились лица родителей, когда те приезжали ко мне в часть. Веселые, добрые лица людей, немолодых уже, но все равно очень энергичных. Такими они были всегда, хоть и работали очень много. И запомнил я их только такими. Папу умным учителем, а маму добрейшей медсестрой. У него был умный и понимающий взгляд, а у нее мягкие руки, никогда не делавшие больно.