Она налила воду в таз. Помешала ее рукой. И, с упреком глянув на мужа, поставила кастрюлю на плиту.
— Сходите на Бромбергерштрассе, — сказал я. — Дом двенадцать. Там частный кабинет вашего врача. Запишитесь к нему на прием, наденьте лучший костюм, и пусть этот же врач осмотрит вас еще раз.
— Зачем? — спросила жена. — Зачем ему это?
— Держите свои советы при себе, — проворчал Бойзен, — а меня оставьте в покое.
— Результат осмотра будет в вашу пользу, — продолжал я. — Если для вас важно, чтобы нога принесла вам хоть что-нибудь, сделайте, как я говорю, и, может быть, ваш процент даже повысят.
— Убирайтесь, — сказал Бойзен, — я вас не звал.
— Вы что, не слышите? — рассердилась его жена. — Да кто вы, собственно, такой?
— Один из этих процентодавцев, — ответил Бойзен, — он присутствовал при осмотре.
— Ну, опускай ногу, — с досадой крикнула жена и показала на воду, — опускай, а то вода опять остынет.
Они даже не ответили мне, когда я прощался. Головы не повернули, когда я уходил, и я сам отпер входную дверь и вышел.
Я поехал в свой пансион у Дамтор. Мне, пока я отсутствовал, звонили, мой однокашник пригласил меня к обеду, а еще мне звонили из пароходства. Я лег на кровать и уставился в старую фотографию на стене — рынок в Северной Германии: рыбаки торгуют с фуры осетрами. Поспав несколько часов, я позвонил в пароходство. У них было для меня предложение. Им нужен врач на «Фризию», выходящую в рейс к Антильским островам. «Фризия» — новоприобретение компании, и это ее первый рейс после капитального ремонта. Я согласия не дал, но обещал подумать над их предложением и окончательно ответить на следующий день.
Я еще не успел позавтракать, как позвонил отец. Он удивился, что почти весь второй день своего отпуска я провел в пансионе. И вновь пытался уговорить меня, чтобы я переехал к нему домой, — я не согласился. Я не хотел, пока мама была в клинике, жить с отцом в его большом доме. Тогда отец пригласил меня, чтобы я посмотрел его частный кабинет. Он настоятельно желал показать мне все новшества. Я не мог ему отказать и после завтрака поехал на Бромбергерштрассе. Кабинет находился в первом этаже виллы из клинкерного кирпича, которую окружали старые красные буки. Когда я проходил через сад, отец помахал мне из окна; через его «потайную дверь» я сразу попал в кабинет. Он попросил сварить нам кофе и опять предложил мне тот же маслянистый напиток в крошечных рюмочках, стоявших у него в письменном столе. Я выпил только кофе и не прерывал его, пока он говорил: о своем возрасте, о том, чего он достиг, и о том, как необходимо мне остаться здесь и продолжить его дело.
— Стол накрыт, мой мальчик, — сказал он, — тебе остается лишь занять за ним место, тебе одному. Кто же еще может это место унаследовать?
Каждый раз, когда он принимал больного, я уходил в соседнюю комнату и разглядывал рыб в аквариуме. Покормил их сухим кормом. Очистил аквариум и протянул шланг по дну. А потом отец позвал меня и повторил то, о чем уже говорил:
— В море настоящему врачу делать нечего. Откажись от места судового врача и продолжи дело, которое я создал.
Он без устали повторял одно и то же, раскрывая передо мной все преимущества. Но медлил, не решаясь задать мне вопрос прямо. Снова пришел больной, и я отправился в соседнюю комнату. Как неожиданно набрасываются рыбы на добычу! Поначалу кажется, будто они проплывают мимо. Они приближаются равнодушно, ничуть не целеустремленно. И вдруг, рванувшись, изгибаются, набрасываются на добычу и заглатывают, кто сколько может. Я склонился над аквариумом. Подтолкнул почти прозрачную рыбешку грязеотделителем, и тут скрипнула дверь в коридор. Когда я обернулся, дверь уже закрыли, но потом, точно внезапно решившись, опять отворили.
На пороге стояла жена Бойзена. На ней был темный костюм, и в руках она держала черную лакированную сумочку. Она извинилась.
— Я не нашла выхода, — сказала она.
Я показал ей, где выход, и непроизвольно шагнул к ней.
— А вы что здесь делаете? — удивилась она.
— Я в гостях, — ответил я, — зашел в гости.
Она осторожно улыбнулась. Вид у нее был такой, словно она на что-то надеялась.
— Вы уже были там? — спросил я, кивнув в сторону кабинета.
— Теперь все в порядке, — ответила она, — все, что надо было подтвердить, подтверждено, мне остается только сделать рентген. Это моя последняя попытка.
Она прикрыла дверь и направилась к выходу.
Отец ждал меня, сидя за письменным столом. Он предложил мне сесть и поднялся, увидев, что я вынимаю из шкафа плащ.