— Не закрыл!!!
Кир шарахнул посильнее — опять не так, блядь… Батюшка свирепел на глазах, но, видать, ихний устав велел от гнева воздерживаться: перегнувшись опять через Кира, батюшка прикрыл дверцу. Он был уже весь красный от злости. Киру стало смешно.
— Ты попом давно работаешь? — спросил он.
— У нас служат.
— А платят как? Хорошо?
Теперь батюшка не хотел разговаривать. А Кир хотел. От свинского пойла, что он сейчас выпил, на него такая разговорчивость напала — хоть стреляйся. Распирало аж. Нервное перевозбуждение, говорил психолог. Хули там нервное. Просто поговорить охота. С попом не так-то часто побазаришь. Жил-был поп, толоконный лоб. А я балда.
— Платят, спрашиваю, как?
— По-всякому..
— А ты почему в попы пошел?
— А что? — спросил батюшка с вызовом. Этот вызов Киру понравился. Но Кир не отставал:
— Из-за денег?
Батюшка насупил свои коротенькие белесые брови и сердито засопел, но так и не ответил.
— Нет, правильно, — как мог миролюбиво сказал Кир, — меня тоже достали уже, чуть что: ты же зарабатывать туда поехал…
— А ты не за этим?
— Ну, и за этим, конечно. На свадьбу хотел заработать… А ты давно рабо… служишь?
— Не очень.
— Сколько?
— Тебе-то какая разница?!
— Ну, сколько?
Батюшка вдруг начал краснеть еще сильнее. Алый цвет разливался по его круглому лицу так неудержимо, что Киру страшно стало: а ну как его сейчас кондрашка хватит? Нет, он с кулаками на меня полезет. Ну и громила, охуеть. Но батюшка в драку не полез. Из его широченной груди вырвался вздох — смущенный, детский.
— В это воскресенье рукоположили, — сказал он.
— Так чего молчал, зема? — обрадовался Кир. — Это ж надо отметить!
Кир потянулся назад, ухватил за ушко пакет с бутылками, вытащил одну, сорвал пробку, налил в стаканчик пластмассовый до краев, протянул батюшке — так, для прикола. Батюшка не вытерпел:
— Слушай, хватит тебе, ты и так уже хороший.
— А буду еще лучше, — залихватски отвечал Кир. И сказал таким голосом, как генерал в «Национальных особенностях»: — Ну — за рукоположение! Тебя как зовут?
— Отец Сергий…
— Вах! Атэц! Тезка, блядь! Меня тоже Сергеем зовут. Атэц… Анекдот знаешь? Ара играет в шахматы… ладно, не буду, он из одних матюков. Еще угодишь через меня в эту… в гиену огненную… Слушай, Серега… А рукоположение — это как? Ну, ставят вас строем и присягу принимаете? Или экзамены, как на гражданке?
— Таинство это, — скучно отвечал батюшка.
— А, все тайны у вас… Святые, блядь, тайны… Ну-ну..
— Слушай, ты можешь не ругаться?
— А что — грех?
— Просто я тебя прошу не ругаться в моей машине. Дверью не хлопать и не ругаться. Это что — так трудно?
— Попробую, — буркнул Кир.
Он выпил водку, бешено закрутил ручку, чтоб окно открыть. Ручка на соплях держалась — едва не оторвал. Батюшка покосился на него, но смолчал. Кир высунулся в окно, стал ловить ртом ветер. Эх, медленно едем, поддать бы газу! Но занудливый поп и к этому придрался, попросил закрыть окно и не хулиганить, а то милиция остановит.
— Не остановит, — сказал Кир. — Они увидят — поп за рулем… — Кир дурашливо перекрестился — той же рукой, в которой держал сигарету. Батюшка опять взвился:
— Ну что ты за человек, а?
Кир подумал, что он из-за сигареты взбесился. Но батюшку, оказывается, напрягало другое.
— Что ты меня все попом называешь?! Ты сам-то хоть крещеный?
Кир был крещеный. Мать хотела, чтобы сын был крещеный. В старших классах когда учился — носил крест на шее. В армию пошел — носил. Потом потерял. Потеря эта его не беспокоила, он о ней забыл думать.
— Да я вообще мусульманин, — заявил Кир. Батюшка посмотрел на него недоверчиво. — Че уставился? Не веришь? Ну и не верь… Если бы чехи с нами не воевали, я бы к ним пошел… Их, конечно, мочить надо без разговоров, но, знаешь, у них есть чему поучиться..
Ничему он у них учиться не хотел, молол что в башку взбредет — хотелось позлить батюшку. Растормошить. Пускай помашет кулаками. Сказал и сказал. Мусульманин, блядь, нашелся. Кир подумал про Муху. Муха был, ежели разобраться, чех. Чех с нашими бил чехов. Муху часто подъебывали — насчет свиней, насчет обрезания и всякого такого. Муха иногда обижался, а иногда нет. Кир и сам тоже подъебывал Муху насчет Аллаха. На Кира Муха не обижался. Взводный Морозов не любил, когда Муху начинали колоть его мусульманством. Ругался. Да только никто на его ругань внимания не обращал. Муха сам мог за себя постоять, без взводного. Где теперь Муха? Игорь сказал, что чехи отдельно, но Никич сказал, что видел там старого чеха. Стало быть, и Муха где-то там. Все вперемешку, навалом, блядь, как в братской могилке. А начфин? Мирняк отдельно, они сказали.