«Да, то были дела!» — покачал головой майор Квасов. А теперь, когда судьба свела его с одним из врагов, воскресших из глубины двадцатых годов, белогвардейским есаулом Дигаевым, ныне атаманом уголовной шайки, неудача преследует его за неудачей. И здесь уже не поправить дела личным мужеством. Давно ушли те времена, когда он мог храбростью выиграть бой, повести за собой молодых бойцов. Теперь он должен быть талантливым шахматистом, знающим на память расстановку сил и предугадывающим дальнейшие ходы противника. Итак, банда снова затерялась в тайге. Но если профессиональный охотник-промысловик может месяцами не выходить из тайги, не боясь умереть с голоду, то бандитам сложнее. Охотнички из них неважнецкие. Брюхо есть просит, значит, опять начнут по деревенькам и заимкам шалить: где лошадь с жеребенком украдут, где избу ограбят. Если такое случится, НКВД в первую очередь узнает. Но ведь и они уже битые, понимают, что в таком случае сразу же откроют свой маршрут, следовательно, снова попадут в облаву. «Воровать побоятся», — уверенно подумал майор Квасов.
Тогда могут подкупить кого-нибудь из старателей или местных старожилов и отправить за продуктами в золотоскупку. Значит, нужно не полениться, еще раз напомнить участковым и начальнику районного отдела милиции, чтобы следили за золотоскупками, благо золото прииска «Огонек» заметно отличается от того, что намыто в других местах.
И третий путь банды — это их связи. У белогвардейцев таких связей нет. Остается Гошка, зубной техник, со своими обширными знакомствами, заведенными за период легального и нелегального бизнеса. Вот здесь и нужно искать подельников, заводить фигурантов. От реки без лошадей и провизии банда отойти побоится, весьма вероятно, что она отправится к поселку Усть-Аллах. Игра судьбы! Там банда сформировалась, оттуда отправилась на грабеж прииска и туда же возвращается с золотом, но основательно потрепанная, меньше чем в половинном составе. «Стоп, стоп, стоп, — задумался майор Квасов, — кажется, какая-то мысль мелькнула… Вероятно, туда, откуда начали. Но начали они в доме непутевого Шишкина, а того уже в живых нет… Что же из этого следует? Будем рассуждать логически: Шишкина нет, но остался дом, где всегда гостеприимно принимали Гошку Налимова и где никто, кроме покойного хозяина, не знал, что это рецидивист, сбежавший из мест заключения. По оперативным данным, знакомых у Гошки в Усть-Аллахе много, но в те дни, когда он бывал там, всегда останавливался у Шишкина».
Настроение у майора Квасова постепенно улучшалось, он уже чувствовал, что на верном пути, что вот-вот нащупает ниточку, которая укажет ему выход. И точно, как же он, битый и беззубый сыщик, забыл о том, что жена Шишкина — Раиса — после окончания финансового техникума работает кассиром в золотоскупке! Ну и что с того, что она в декретном отпуске? По нынешним материально-скудным временам женщины после родов не засиживаются дома, а стараются поскорее вернуться на работу. Есть!
В тот день майор Квасов отдал все нужные распоряжения капитану Богачуку, связался по рации с командирами опергрупп, разбросанных на путях возможного маршрута банды, а сам на полуглиссере, наконец-то полученном из Якутска, отправился в Усть-Аллах.
Пролетая на вершине крутой волны где-то в районе Нонкиного поселка, он не знал, что из зарослей на него завистливо смотрят бандиты.
— Вот если бы была, станичники, на свете высшая справедливость, — мечтательно сказал Семеныч, — так вот эта быстрая шумная лайба остановилась бы поблизости от нас, а моторист с пассажирами изволили бы пообедать на свежем воздухе, полюбоваться красотами природы.
— Правильно, — поддержал Ефим Брюхатов, — мы бы их по башке и в омут, а с обедом бы и сами справились.
— Ты, конечно, Ефим, прав, — улыбнулся Сан Саныч, — от обеда бы мы не отказались, но главное, как я понимаю нашего предводителя, — воспользоваться транспортом.
— У тебя, Ефим, как в том анекдоте получается, — вмешался Гошка, — про бабника и хулигана. Сидят они как-то на бережку. Вечер, гнуса нет, ветерок, рядом кусты багульника. Бабник говорит: «Сейчас бы в эти кусты да с бабенкой молодой, красивой». А шпаненок вскочил, разъяренный, и кричит: «И по морде ее, и по морде ее!»