— Так, наверное, и вам досталось?
— Нет, Сема, нам в тот раз повезло, вот только лодку пришлось бросить вместе с продуктами и разным барахлишком. Обидно, понимаешь, вцепились в хвост и рвут клочья. В лодке соленого конского мяса осталось два бочонка, центнера два с половиной, это же отборная вырезка; и сейчас, Сема, больно вспоминать. Ящик масла, целая канистра спирта, седла, уздечки — все пропало. А мы собирались чуть дальше отойти и коней раздобыть, снова конным броском в тайгу двинуть. Теперь если коней найдем — так упряжи нет. Невезуха.
Семен Жарких знал об этом происшествии от связного, который показал ему копию радиограммы, адресованной всем поисковым группам. Майор Квасов сообщал, что бандиты после столкновения с отрядом Богачука скрылись неизвестно куда, а также информировал о том, что руководство наркомата сурово отнеслось к этой неудаче. Потеря банды и даже следов ее, по мнению начальства, объяснялась неудовлетворительной деятельностью оперотряда и плохой разведкой — это уже касалось и Семена Жарких. Квасов требовал не допустить выход банды в сторону реки Алдана, для этого вдоль перекрыть все возможные пути отступления заслонами. Внизу листка простым карандашом Квасов приписал: «Семен! Возлагаю на тебя большие надежды. Без продовольствия, которое мы перехватили, они ринутся или в золотоскупку отовариваться, или в Чертово Улово к дружкам Гошки».
Ну вот, оказывается, дружков у Гошки в Чертовом Улове нет, и единственная его надежда на Семена Жарких…
Гошка заметно расстроился от своего рассказа:
— Понял, Семен, как нелегко золото достается? А тебе отстегнем без всякой опасности для твоей личности. Бери, приятель, пользуйся и вспоминай добрым словом своего кореша Гошку Налимова.
— Ты так рассказываешь, Гошка, что меня скоро слеза прошибет.
— Уважаю тебя, Семен, за юмор в трудную минуту. Теперь давай так с тобой договоримся. Я сейчас исчезаю. Если дед Василий поинтересуется, скажи, что не видел меня. А часиков в семь попроси у старика ружьишко, скажи, что поохотиться хочешь, и жди меня на этом самом месте в кустах. Я тебе золотишко принесу и маленько бонов за сдачу золота — это на продукты.
— Так мне старик и поверил, я ведь мест здешних не знаю, в охоте не силен.
— Ну и что? Потом пояснишь, что развеяться захотелось. И вообще, что тебе старик? Перейди, к примеру, жить к Матрене. Я у нее когда-то жил, заботливая старушенция и запасливая. Если у тебя что-либо сорвется, так я ее враз выпотрошу, каргу старую.
— Ладно, Гошка, попробуем.
— Одна попробовала — семерых родила. А нам делать надо наверняка, ясно? А то, сам знаешь…
— Грозным каким ты вдруг стал, Гоша.
— А я таким, может, всегда и был. — Гошка, оборвав разговор, исчез в кустах, не попрощавшись.
Когда Семен Жарких пришел домой, старики сидели за накрытым столом, но даже не притронулись к еде.
— Ты где загулял, Сема? — ласково спросила старуха. — Все уже остыло, пока тебя ждали. Иди умойся и за стол быстренько.
— А зачем ему умываться, Анфиса, он же тилькы с речки. Видишь, волосы мокрые и сам чистенький.
Семен Жарких понял свое упущение, но тут же нашелся:
— Не стал я купаться в реке, вашего Улова побоялся, но красота там какая! Посидел, отдохнул немножко и домой, здесь помоюсь.
— И правильно, Сема, река здесь коварная, не стоит в нее лезть. Иди скорее, умывальник полный, дед налил.
Старик промолчал, но было заметно, что он чем-то угнетен.
Поужинали быстро и непривычно молчаливо, без шуток-прибауток.
— Дед Василий! У меня к тебе просьба великая.
— Что за просьба? Кажы, коли в моих силах, помогу.
— Хочу по окрестностям с ружьишком побаловаться. Может быть, мяска раздобуду. У вас, говорят, для охотников места богатые.
— Так ты и охотник? Чего же молчал? Мы бы с тобой такой промысел устроили? Збырайся, я тоже скоро буду готов!
— Нет, дед Василий. Охотник из меня плохонький. Поброжу наудачу. От работы, от людей отдохну. Как говорят, пообщаюсь с природой, проветрюсь.
— Тебя нужно так понимать, шо не хочешь идти со мной, верно? — как всегда прямолинейно спросил старик.
— Я могу, конечно, и с вами, но для первого раза лучше бы одному. К ружью привыкну, чтобы перед вами не стыдно было, огляжусь.
— Все мне понятно, хлопче, не разжевывай, я ведь не мальчонка. Бери ружье и иди, тилькы не заблукай, места у нас урманные, дикие. Ты, часом, не знаешь, Гошка придет или совсем утик?
— Не знаю, дед Василий, мне не до него.
Глава VIII
НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ