У маленьких детей часто спрашивают, кем они хотят стать, когда вырастут (комедийная актриса Паула Паундстон язвительно заметила, что взрослые все время спрашивают у детей, кем они хотят стать, когда вырастут, потому что взрослым нужны свежие идеи). Даже заданный из лучших побуждений этот вопрос предполагает, что от детей требуют отказываться от возможностей, вместо того чтобы показать им само существование этих возможностей. В любом случае, откуда детям знать, какую профессию они выберут, когда станут взрослыми, особенно тем, кто от природы является универсалом? Детство должно стать оплотом широких возможностей.
Более короткий путь к славе – а в действительности, кратчайший – стремиться быть тем, кем ты хотел бы быть в глазах окружающих.
Ученикам старших классов теперь все чаще в рамках профобразования рекомендуется как можно раньше выбирать профилирующий предмет. Характерно: если вы отважитесь выбрать направление свободных искусств, все решат, что это просто так, ради хохмы. С таким же успехом, с их точки зрения, вы могли бы заявить, что выбрали специальность мальчика на побегушках. Похоже, в наше время преобладает убеждение, что всесторонняя подготовка в области свободных искусств, к которой раньше относились с уважением, девальвировала до уровня безработицы, и именно этот смутный страх и отвращение к свободным искусствам превращает среднее образование в профессиональное обучение. Колледж больше не дает всестороннего образования, скорее – законный штамп, чтобы вы смогли получить впоследствии вакансию, работу и зарплату, на которую можно жить.
По данным журнала «Harvard Magazine» за 1998 год (статья под названием «Гуманитарные науки в монетарную эпоху»), в то время как общее количество студентов, получивших в период с 1970 по 1994 год степень бакалавра, возросло почти на сорок процентов, количество выпускников-специалистов в области английского языка сократилось на те же сорок процентов. И такое положение продолжает ухудшаться: сегодня только девять процентов студентов высшей школы проявляют интерес к гуманитарным специальностям. В одном из университетов настолько отчаялись набрать студентов в колледж наук и искусств, что обратились к услугам рекламного агентства и выступили с компанией «Подумай о будущем». Вот некоторые девизы их рекламной компании:
• Закончишь учиться – делай, что хочешь, или жди два года, пока не наступит кризис среднего возраста.
• Страховка на случай, если роботы захватят все скучные работы.
• Ладно. Осуществишь свои мечты в следующей жизни.
• Да, твои родители выглядят такими счастливыми!
Говоря о новом Возрождении, Уильям Норвич писал в газете «Нью-Йорк Таймс» в 2002 году: «Со времен Второй мировой войны, когда наука и технологии помогли Америке выиграть войну и отстоять свободу, и в науке, и в бизнесе поощрялось разделение, спровоцировавшее все возрастающее расхождение между тем, что считается искусством, и тем, что считается наукой».
Стивен Б. Сэмпл, ректор университета Южной Калифорнии, в 1993 году говорил о том же. Сожалея, что среди нас не осталось людей Возрождения, Сэмпл заметил: «Это увеличивающееся в сторону специализации отклонение неизбежно приводит к упадку классического образования. Знание еще недавно ассоциировалось с добродетелью – как с точки зрения религии, так и с точки зрения воспитания. Теперь же знание стало ассоциироваться с силой, богатством, успехом и политическим влиянием».
Я придерживаюсь того мнения, что именно отход от изучения свободных искусств опасен для интеллектуального и психологического здоровья человека, и я ратую за возвращение к расширенному поиску, которым мы все были увлечены в нежном возрасте. Это почти неизбежно: с окончанием формального обучения взрослые просто плывут по течению. Как только на нас наваливается груз забот – оплатить счета, угодить супругу, вырастить детей, утихомирить босса, постричь газон, убрать дом, приготовить еду, справиться с работой в сроки, – нам остается лишь с тоской вспоминать о том, как это было прекрасно – ловить бесконечный поток, несущий новые знания, новых людей и новые точки зрения. Даже если школа не была для нас Меккой, мы никогда не ценили ее по достоинству, разве не так?
Эта книга в некотором роде песнь о любви – к бедным, забитым, загнанным свободным искусствам. Я испытываю ностальгию по детству, а именно – по тому времени, когда все мы не только свободно могли учиться всему тому, что нам было интересно, но и нас к этому обязывала существовавшая в те годы образовательная система, пусть даже посредственная, но она признавала нужным, здоровым, желательным и жизненно необходимым – обучать детей всевозможным предметам, несмотря на то, что мы, может быть, никогда не будем работать во всех тех областях, начальные знания о которых нам преподавались.