Только проигрываются там не обычные пластинки, а специальные — белые, тонкие, величиной с ладонь что-то вроде полупрозрачных пятидюймовых дискет. Стопка этих пластинок тоже прилагается. Я вставляю шнур в радиорозетку, и с удивлением понимаю, что эта штуковина работает — по крайней мере, в качестве радиоточки.
Но тут возвращаются совещавшиеся о чём-то хозяева и мой приятель.
Он получил своё — надо прощаться, радиомонстра забираю я, но в последний момент вижу на тумбочке в прихожей заваленные разным барахлом — рваные перчатки, пыльный шарфик, мелочь и какие-то квитанции — фотографии.
Это снимки уличной и вообще бытовой жизни Москвы конца сороковых годов — удивительного качества.
Сделаны они в странной технике — фотобумага очень тонкая, почти газетная. Но при этом фотографии исполнены блестяще, ярки, чётки — только всё-таки уже пожелтели.
— Нет, — говорит одна из сестёр, нет, это я ни отдать, ни продать не могу.
— А хотите, — говорю я, — отцифруем ваши снимки, я прямо с техникой к вам приду.
Женщина мнётся, начинает соглашаться, но внутри этого сна я понимаю, что разглядеть, что там изображено, на этих фотографиях, мне не суждено никогда.
Я вижу их в последний раз.
Извините, если кого обидел.
19 января 2008
История про сны Березина № 273
Я отправился в старые бани — это огромное кирпичное здание со внутренним двором.
Там грязно, обшарпанно, но меня это не смущает: среди банного пара и влажных раздевалок я надеюсь встретить каких-то важных для меня старых знакомых. Я расспрашиваю завсегдатаев, и оказывается, что их многие помнят, но найти своих товарищей я не могу. Вот я выхожу вон, во внутренний двор, и замечаю, что большая часть здания арендована мелкими конторами. Причем на крылечке одной из них я вижу девушку, что вышла покурить и разглядывает тоже смолящих сигаретки мужчин в банных простынях. Её лицо мне кажется знакомым.
Она меня узнаёт — оказывается, что она давным-давно училась у меня. Кажется даже, что я не поставил ей какой-то зачёт.
Извините, если кого обидел.
20 января 2008
История про сны Березина № 268
В этом сне я оказываюсь на Отечественной войне — командиром танка т-34. Я еду на нем один, то ли в самоволке, то ли я перегоняю технику с одного места на другое. В какой-то момент я вижу, что из-за небольшого леса на пустошь прорвались немцы: это какая-то их часть из окружения прорывается к своим. Несколько чужих танков смяли нашу пехоту и начинают утюжить маршевую колонну. И вот я, будучи один внутри машины, принимаюсь стрелять из пушки. Понятно, дело это не почти, а просто безнадежное.
Однако немцы, испугавшись чего-то, поворачивают.
Вся эта история — очевидная проекция повести Курочкина "На войне как на войне", и истории сержанта Бабанского на Даманском.
Интересна не сама проекция и сюжет, а ощущение персонажа сна при стрельбе с хода, при том, что всякий знает о том, что въяви это невозможно.
Извините, если кого обидел.
20 января 2008
История про сны Березина № 272
Быков и я на конференции в Новом Иерусалиме. Я слоняюсь по гостинице, и нужно мне понять, стоит ли вернуться в Москву. А конференция эта странная, что-то вроде кинофестиваля, мелкого, небогатого.
И вот я живу в этой довольно убогой гостинице, чьи номера напоминают палаты пионерского лагеря. И оставаться не хочется, и ехать как-то не с руки — вдруг будет что интересное. Я про себя решаю, что надо спросить у Быкова, оставаться ли тут. Но Быков наверняка поменяет своё мнение раз десять. Или выпьет коньяку и уедет в какой-нибудь Париж. Ему хорошо, а мне-то что делать? Может, просто спать как сурок в своём номере?
Извините, если кого обидел.
20 января 2008
История про сны Березина № 271
Приснилось, будто бы я хожу по Питеру в обществе бывшего критика Курицына
Причём это даже не тот Курицын, которого я знал когда-то, не реальный человек, а тень Курицына.
Очень странное ощущение остаётся от беседы с ним на бульваре Профсоюзов.
Извините, если кого обидел.
21 января 2008
История про альтернативную историю
Нравится мне тот жанр, который называется "альтернативная история". Фентэзи требует преданности себе, перекраске волос и хорошей памяти, чтобы не путаться в длинных именах. Sciense fiction как-то померла, не оставив наследников, космические оперы… Нет, не буду я про космические оперы.