2009
История про Павла Фокина
Это, собственно, разговор разговор с Павлом Фокиным в ноябре 2008.
Павел Евгеньевич Фокин, заместитель директора Государственного Литературного музея. Закончил филологический факультет Калининградского государственного университета (1988) Автор свыше 100 научных публикаций по истории русской литературы, в том числе о Достоевском (более 50), Пушкине, Розанове, Цветаевой, Солженицыне. Автор-составитель только что вышедшей антологии "Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков" (В 3 т. СПб.: Амфора, 2007–2008. Совместно с С.П. Князевой) и серии книг "Без глянца" ("Пушкин", "Достоевский", "Ахматова" и др.).
— Скажите, что для вас "вересаевский стиль" в биографическом описании? Вообще — "вересаевский" ли он? Есть тут традиция или традиция идёт от какого-то иного опыта?
— Жанр научных биографий, не только основанных на документах, но и включающих эти документы в текст повествования, был разработан в русской филологии, шедшей здесь вслед за исторической наукой, в XIX веке, и, конечно, был сориентирован на западные, в первую очередь, немецкие образцы. Достаточно вспомнить обстоятельные труды П.В. Анненкова ("Материалы для биографии А.С. Пушкина", 1855), П.А. Кулиша ("Опыт биографии Н.В. Гоголя", 1854–1856), Я К. Грота ("Биография Державина", 1882), П.А. Висковатова ("Жизнь и творчество М.Ю. Лермонтова", 1892), В.И. Шенрока ("Материалы для биографии Гоголя" в 4 т. 1892–1897) и др.
Вересаев модернизировал жанр научной биографии, превратив его в своеобразное документальное повествование, впрочем, сохранив принцип последовательного, хронологического изложения событий. Он отказался от роли биографа, пересказывающего и интерпретирующего источники, предоставив читателям самим обо всём узнавать "из первых уст". Но главное, что сделал Вересаев, это даже не то, что он выстроил текст в форме монтажа цитат (кстати, не только из документов и воспоминаний современников, но и из трудов первых биографов, того же Анненкова или Кулиша), а в том акценте, который он им придал, или, проще говоря, в названии этих биографий — "Пушкин в жизни", "Гоголь в жизни". И здесь уже мы видим прямое влияние культуры Серебряного века с её интересом к интимной жизни личности, к тем нюансам и тонкостям человеческого поведения, к тем складкам биографии, которые выявляют сложность и драматизм повседневного существования. Эффект был замечательным: в течение первых нескольких лет книга о Пушкине выдержала 5 или 6 изданий.
Тогда же, вслед за Вересаевым, вышла целая серия аналогичных книг о русских классиках — Лермонтове (П. Щёголева), Гоголе (В. Гиппиуса), Тургеневе (А. Островского), Достоевском (Н. Громовой), Толстом (Н. Апостолова) и др. Все они построены в форме документальной хроники и соответствуют запросам и интересам своего времени. В 1999–2001 гг. они были переизданы издательством "Аграф" в серии "Литературная мастерская".
Но времена меняются, и сегодня у биографических книг совсем иной читатель, живущий в ином информационном пространстве и располагающий уникальными возможностями и ресурсами (я имею ввиду не только пресловутый Интернет, но и тот колоссальный научный опыт, который наработан предыдущими поколениями исследователей и который зафиксирован в многочисленных публикациях, освоен и осмыслен научно-популярными теле — и радиопрограммами, документальным и художественным кинематографом, разного рода учебными и справочными изданиями). Нужна не только история сама по себе, но и противостоящий этой истории характер.
Книги, выходящие в серии "Без глянца", это скорее документальные романы особого типа, нежели традиционные жизнеописания великих людей, своеобразные литературные портреты, цель которых показать личность избранного писателя с разных точек зрения: не только в плане многообразия свидетельств о ней, но и плане многообразия ракурсов изображения. В этих книгах отсутствует линейность изображения, композиция их скорее носит характер концентрических кругов, разного диаметра и охвата, но идущих от одного центра — личности, которая показана и в её индивидуальном своеобразии, с особенностями внешнего облика, характера, поведения, и в плане её отношений с миром — с семьёй, с родителями и детьми, с любимыми и друзьями, и, конечно же, в отношении с социумом — в обстоятельствах биографии и судьбы. Читатель видит героя как бы сквозь разную оптику: и в максимальном приближении, и на фоне исторического пейзажа. Рассматривая, сопоставляя, думая и сопереживая, читатель, надеюсь, становится в некотором роде мои соавтором, во всяком случае, в книгах серии "Без глянца" ему отводится самая активная роль.