— А ты какой "Маятник" читал?
— "Фиты".
— Я спрашиваю это потому, что я его прочитал недавно. Я о двух вариантах.
— По ходу этого чтения у меня возникли какие-то мысли, я изложил их Костырко. Он говорит: "иди и напиши". Я накатал эту вещь буквально на коленях, потому что всё то время ездил на дачу. Там я попытался объяснить, чем этот роман похож, и чем отличается от "Имени Розы", которое мне было очень интересно. "Маятник Фуко" это заранее написанный бестселлер. Выйдет когда — почитаешь.
— У меня заранее омерзительное отношение к украинскому переводу.
— Говорят, что тот ещё хуже.
— Говорят про напечатанное в "Иностранке" письмо протеста, написанное итальянским издателем по поводу пиратского издания на Украине.
— Да это и видно, оно непрофессионально, переводчику заказали что-то сделать за деньги, а, оказалось, что он может переводить текст, но он безнадёжно путается в каких-то исторических реалиях. В этом фитовском издании появляются совершенно анекдотические персонажи вроде "Тичо Брахе" — видимо имеется в виду Тихо Браге… В "Новом мире" будет пришита заметка уже профессионального историка, посвящённая полному непониманию персонажей, реальности, титулов. Тем более в России этот текст уже опоздал, потому что у нас оккультная литература продаётся уже в гастрономах. Мне один умный человек высказал, по-моему дельную мысль о том, что "Маятник Фуко" инспирирован ситуацией с ложей "П-2". В России, если вы помните (в это время ко мне пришёл Дима Полищук), появились широко творения Нилуса, а, во-вторых, был создан кинематографический шедевр "Тайна виллы Грета". Так что в любом случае Италия ответила более адекватно и интересно, но с тех пор прошло всё-таки довольно много времени, и уже нет привкуса новизны в самой этой тамплиерско-розенкрейцеровской тематике.
— Мне что было интересно — сочетание литературы и провокации.
— Интересно. Но важно то, что из этого получилось. Вот так и у меня сейчас, когда я говорю с тобой — всегда хочется сказать что-нибудь умное, и всегда это, конечно, не получается.
— Обывателя пугают образом Латинской Америки. А ведь там огромный, нами совершенно не понятый мир. У нас, правда, коаазговор заходит о литературе, как чёртик из коробочки всегда выскакивает, что там — Борхес…
— Да, Борхес мне дал много, хотя я его не называю в ряду, это всё же общее место. Я его читал всегда с утилитарным интересом — что-нибудь узнать.
Вот что интересно. Помимо того, что я меломан, я ещё был и таким киноманом. Правда, теперь мне кажется, что я всё уже посмотрел. Когда я смотрю фильмы, я смотрю уже не совсем фильм, а кадры и ритмы, как они соединены, склеены. Наверное, это тенденция в масскультуре. Я очень редко смотрю коммерческое кино, и если уж смотрю, то стараюсь что-нибудь этакое, сногсшибательное, виртуальную реальность… И замечаю, что, если в фильмах семидесятых годов можно было говорить о чётком сюжете, и об отношении к цельной вещи, даже к боевику, где должны сходиться концы с концами, и т. п., то в фильмах последних лет пяти этот принцип начинает разваливаться. То, что есть в фильмах логоцентричного, то есть собственно сюжет — начинает медленно разрушаться. Например, я смотрел "Виртуальную реальность" — типично модное современное кино, компьютерный гений, там о сюжете разговаривать нельзя. Видимо, это рассчитано на человека, который не способен проследить даже детективную нить с начала до конца — у него эта способность не заложена в сознании. И эта способность не будет заложена, если этот зритель начинает смотреть эти фильмы в пять лет. Мне такого рода тенденция кажется опасной.
— Годар?
— Годара вашего терпеть не могу. Более бездарного и заумного режиссера я не знаю. Вот есть дутые фигуры — Годар, Трюфо… Анекдот есть хороший. Входит мужик в купе. Грузин. А там на верхней полке лежит человек. Грузин достает из портфеля бутылку коньяку, и зовет лежащего:
— Дорогой, слезай! Видишь, коньяк, закуска! Долго ехать, скучно, слезай, посидим, поболтаем.
Тот молчит.
Тогда грузин начинает пить, проходит время. Опять скучно, и тогда он достает новую бутылку, баранью ножку, и снова зовет своего спутника.
— Мясо, смотри, какое мясо! Слезай, поговорим. Обижаешь, да…
Нет ответа. Тогда он выпивает, и через некоторое время на сцене появляется бутылка сухого вина, зелень, сулугуни. Грузин привстает, и видит, что на верхней полке лежит мертвец.
— А-а, в этом смысле, — говорит он.