Я задумался над этим вопросом. Провёл опрос знакомых, почитал соответствующую литературу.
Уж точно это не потому, что у женщин нет фантазии. Скорее из-за того, что она избыточна.
Оказывается, мало кому нужен резиновый мужчина целиком. Поэтому его и продают больше по частям. Эти части разного вида и цвета можно легко обнаружить в магазинах.
Мне, как мужчине, немного это обидно, но, видимо, такова логика развития цивилизации.
Извините, если кого обидел.
02 декабря 2009
История из старых запасов: "Слово о русских мужьях и русской идее"
Одна дама знойной восточной красоты мне как-то сказала, что русский муж есть часть русской Идеи. Она мне даже сказала, что русский муж как русский рубль, или, даже он как Царь-Пушка.
Я отвечал, что не надо глумиться и не надо сравнивать мужа с Царь Пушкой — она не стреляет. Есть такое свойство у некоторых образцов русского оружия.
Но меня же всё терзали:
— Скажите, — спрашивали меня, — правда ли, что ежели живешь с Русским мужем, то спасение души обеспечено?
Преодолевая робость и смущение, но, человек покладистый и, к тому же, специалист в этом деле, я отвечал:
— Это зависит от того, как жить — потому как если живёшь душа в душу, то это одно, а если в бога душу мать — совсем другое. Можно поделиться с мужем душою, а можно и у него всю душу вымотать. Выматывают же души обычно по ниточке — медленно да Верн, некоторые плюют в душу, а некоторые туда лезут сапогами. Некоторые трогают душу, а другие её теребят.
А русская Идея всё равно что русская Икея. И "Евгений Онегин", понятное дело, каталог и энциклопедия всей русской Икеи. Берут Русскую Икею в одном виде, собирают иначе, а потом такое выйдет — что просто тьфу. Подкрутят как следуют, а выйдет такое, что и разобрать нельзя: арбуз — не арбуз, тыква — не тыква, огурец — не огурец… чорт знает что такое!
Главное, не давать русскому мужу груш, и это известно многим. Но многие этим и пользуются, если что — волокут ему жёны бадью с грушами. И тю-тю, туши свет, сливай воду, ласты ему склеили, а в бачке тоже наши.
Если русский муж оказался Иваном, то уж наверняка он — грозный. А если зовут его Карл — то, ясно дело — смелый. А коли он окажется вечным — то не в сказке про него сказать, ни пером описать.
Что до жён, то они могут быть у русского мужа любые. Русская Икея по этому поводу ничего не говорит, и ничего не запрещает. Никто не знает своего места. До поры до времени. Место восточной женщины — возле мужа, место западной — опричь. Место северной — в чуме, место южной в самбе и румбе, место тех подле этих, а место этих у очага. Одним сарынь, а другим — кичка, другим пылить на бричке, а этим — полынь. Некоторым — за кофе, а остальным — сортире, всем известно в целом мире, и это ясно видно как мишень в тире, все слеплены из иного теста, а из своего лишь невеста, место которой невнятно, как перевод Альмагеста, как то, где место женщин от зюйда и веста, впрочем, это уже не интересно.
Так что любая Марья найдёт своего Ивана, потом, как известно, превратится в мать-и-мачеху, а он — в Иван-чай. Как перестоит — то превратится он в разрыв-траву, муссон-траву, и, наконец, пассат-траву, иначе называемая брусникой.
См. также случайный стих из Е.О.:
"Боюсь, брусничная вода мне не наделала б вреда".
Извините, если кого обидел.
02 декабря 2009
История из старых запасов: "Слово об одном хуе"
Проживая в иностранном городе К., я обнаружил странное сходство своего быта с бытом будущего писателя Лимонова в Нью-Йорке, когда Лимонов ещё был разнорабочим, а не писателем.
Как у Лимонова, у меня появилась шёлковая рубашка.
Как Лимонов, я постоянно думал о женщинах.
Как Лимонов, я постоянно общался со всякой швалью.
И уж совсем лимоновщиной было то, что я никогда не запирал — ни дверь, ни окно своей комнаты на минус первом этаже.
Несколько людей мне в голос рассказывали, как Лимонов шил перед отъездом в Америку хорошие штаны, таскал что-то и приколачивал. Мария Розанова говорила, что Лимонов, заехав в гости, между делом разобрал весь хлам в подвале их с Синявским дома-издательства. Правда, сейчас я не знаю, каковы нынешние привычки Лимонова. Я его видел давно.