А западному человеку — что Лев Николаевич скажи, что Фёдор Михайлович. Ему что твёрдый шанкр покажи, что мягкий. Он никого по отчеству не угадает. У него свобода в кофейной чашке, у него память коротка, как жизнь пластиковой упаковки, у него отчества нету.
Отечество такое.
Извините, если кого обидел.
13 декабря 2009
История из старых запасов: "Слово о ромашке"
Однажды я долго, мучительно долго ехал по железной дороге, приближаясь к родному дому. Приближение это оттягивалось, мой зелёный поезд проедал как короед слои Забайкалья, Прибайкалья, Восточные и Западные Сибири.
Ехал я с людьми солидными, понявшими толк в той, прошлой уже жизни. А в той прошлой жизни, надо сказать, мы были гражданами самой читающей страны мира.
В поезде с печатным словом было туго — разве пробежит по вагонам слепоглухонемой человек, разбрасывая на грязное бельё мутные фотографические календарики со Сталиным и порнографические карты. Всю дорогу домой мы искали печатного слова. Дорога была — пять дней, а когда ещё мы ехали на восток, было прочитано всё имевшееся в запасе.
Скоро мы в третий раз жадно перечитывали газету "Забайкальский Комсомолец".
И вот, о радость, кто-то из нас стащил из соседнего купе журнал "Здоровье". Целый день мы читали этот журнал, зная наверняка, что в его середине обязательно найдётся статья о морали и нравственности, иначе говоря, о половом воспитании. Известно так же, что такие статьи сопровождались особым нравственным снимком: например, это была полутёмная комната, где лежала, отвернувшись к стене, девушка, а рядом её с ней, комкая в руке платочек, плакала её мать.
Добросовестно прочитав статьи о геморрое и плоскостопии, будто объедая края булочки с повидлом, мы приступили к главному. То есть, к тем описаниям, что были похожи на аннотацию к книге "Здоровый секс: "В данной книге в яркой и увлекательной форме изложены вопросы сексуальной жизни, половых извращений и венерических заболеваний"
Но в нашем журнале мы обнаружили странный сюжет. Школьница обратилась к гинекологу за направлением на аборт. Когда же врач спросила её об отце, она, улыбнувшись, сказала: "Не знаю, мы играли в "ромашку"".
Дальше говорилось только о том, что если заниматься спортом и активной комсомольской работой, то подобного конфуза никогда не выйдет.
Мои спутники подняли головы и переглянулись, а один молодой человек предусмотрительно сбежал в туалет.
Старики как-то странно натопорщились на меня и произнесли замогильно:
— Ну-у-у?..
Тщетно я пытался убедить их в своей неинформированности.
Оправдания лишь усугубляли моё положение. Старшие мои товарищи, среди которых был и железнодорожный генерал, всю оставшуюся дорогу гадали о сути этой фантастической игры. Отправными пунктами были наличие процесса, внешний вид цветка ромашки и мысль о том, что девочка проиграла.
Догадки я не рисковал пересказывать даже в мужских компаниях.
Через неделю я обнаружил себя в пончиковой близ метро "Университет", рядом со своим познавшим жизнь товарищем. Познал он жизнь в разных её появлениях, и я, как бы невзначай толкнув его локтем, спросил о тайной игре.
Он произнёс, вытягивая слова, как макароны из тарелки:
— Не знаю, это, кажется, когда все собираются и пробуют, у кого лучше получится… Ну, кто кричит громче, что ли…
Я понял, что мой собеседник некомпетентен. Впрочем, и другие мои знакомые ничего не могли сказать. Делились они на три категории: недоумённо вопрошающих, а что, дескать, это не тогда, когда отрывают лепесточки, любит-не-любит, и всё такое прочее? — с ними я просто не разговаривал, людей, не имеющих чёткого представления об этом важном вопросе, таких же, как мой пончиковый знакомец, и третьих…
Третьи были хуже всех, в ответ они наклоняли голову, снизу заглядывали в глаза, и, произнеся в ответ долгое "аа-а-ааа", уходили.
Надо было искать игрока. Но игрока не было.
Перед новым отъездом я случайно зашел в гости к однокласснице.
Она, разливая чай, на мой осторожный и вкрадчивый вопрос искренне удивилась:
— А я думала, что ты знаешь, отчего Ирочка у нас из восьмого вылетела!
И она, окончившая тогда строительный институт, разъяснила мне суть дела, употребив всю прелесть производственного жаргона.
— Представь себе, — сказала она, — ромашка состоит из двух частей. Это статор, а <нрзб> <нрзб> располагают <нрзб> Системы <нрзб>
Но даже и она не смогла объяснить мне игровой элемент этого занятия. Лишь время спустя, один умудрённый жизнью человек сказал мне: <нрзб>