— Вы заблуждаетесь в том, что в этом месте возможен диалог. Это он, может, возможен в Живом Журнале, а вот тут у вас один шанс и один вопрос — потому что это анонимная площадка. Вот вы были Иваном Сергеевичем Синдерюшкиным и вдруг стали мирозданием и задали мне вопрос. Но тут же, вы превратились обратно в себя, а задавая второй вопрос превратились в совершенно другое мироздание. Это произошло в силу здешней анонимности. То есть, каждый новый вопрос вас обнуляет. Я никак не могу (и не хочу) догадаться, кто и где это стучит по клавишам, и через кого мироздание со мной беседует.
Впрочем, по этому поводу национального я имею два соображения — во-первых, очень жаль, конечно, что мироздание не опознаёт известную цитату из классика, а во-вторых, моё мнение по национальному вопросу вполне совпадает со стихотворением хорошего поэта Александра Кушнера, что помещено на титульной странице моего Живого Журнала.
— Вы хотели бы сами задавать анонимные вопросы? Если да, то кому?
— Я бы хотел порасспрашивать нескольких людей. Но в этом случае анонимность не важна, и потом они все — мёртвые.
— Можете рассказать мирозданию смешной анекдот?
— Это бестолку, его так не расшевелишь.
— Вы готовы отвечать на эти вопросы до потери сознания?
— Я как-то не собираюсь терять сознания. А вопросы не портятся, если я сейчас пойду спать — пусть лежат, ждут своего часа.
— Не обидно, что так мало вопросов задают?
— Когда как. Если скучать, то, может и жалко, что мало. А если другие дела есть — так и Бог с ними. Сейчас дела есть.
— Хочется ли Вам любви безрассудной, безумной? Ну, хотя бы во сне, рядом с тихо сопящей женой?
— Безрассудной и безумной любви рядом с тихо сопящей женой?! Такого не хочется — я такое коллективное мероприятие в одном порнографическом фильме видел, и такие искусственные риски меня не возбудили.
— Мне так хочется ощутить, как пахнут Ваши губы после выкуренной сигары… А Вы опять — читателям о книгах. Ах.
— Ах, Владимир Павлович, полно уж, успокойтесь. Водочки попейте. Будет с вас.
— Вы будете чудным безумным старичком. Думаю, что будете бормотать что-то возвышенное, и совсем безобидное. Я готова Вас любить вместе с близкими Вам людьми. А если они не захотят, то это их проблемы.
— Это не вопрос, это угроза.
— Не хочется уходить, хочется спрашивать Вас ещё и ещё. О чём, уже и не придумаю. А завтра на завод. Спокойных Вам снов и удач во всём!
— Берегите себя. Не допускайте раскрутки ключа в шпинделе.
Извините, если кого обидел.
15 сентября 2010
История про ответы на вопросы
http://www.formspring.me/berezin
— Что за набор иероглифов в разделе "Библиография" на Википедии?
— Поставьте китайский драйвер и узрите. Просто это книга, изданная в Китае.
— Вы говорите и пишете на китайском?
— Ничуть. Я знаю, как сказать: "Здравствуй, товарищ!". Этим и ограничивается моё знание.
— Что сейчас модно читать? Кого сейчас модно читать?
— Вообще-то сейчас модно читать non-fiction. К примеру, книги, наставляющие в смысле жизни и успешности — вон, как-нибудь Нассиб Талеб. А у нас, я думаю, что модной литературой в глазах общества сейчас является проблемный роман с реальными персонажами, которые должны угадываться или почти угадываться читателем.
Скажем светский или политический роман, в котором узнают медийных персон.
Вариантом такой образовательной беллетристики является этнографический роман. Роман, написанный каким-нибудь папуасом, книга, в которой сюжет и стиль слеплены редакторами, а книга интересна тем, что про папуасов. Или про нищих афганцев. Или про эскимоса с каким-нибудь чувством снега.
Прекрасно, если автор в такой книге пишет собой и себя…
Но это "внешняя мода", незатейливая. Более интересная мода на роман-притчу — текст, который может и не содержать прямую мораль, но при этом иметь парадоксальный сюжет. Вот как "Парфюмер" Зюскинда. Сделаешь шаг вправо от этого канона — попадёшь в что-то заумное. Сделаешь шаг влево, наступишь в какого-нибудь пошлого Коэльо. Но с модой всегда так — по подиуму надо ходить прямо.
— А где у Талеба про успешность? У него больше про непредсказуемость, шарлатанство финансовых аналитиков, про кризисы и прочие реалии жесткого и несправедливого мира, что "успешные и позитивно-мыслящие" предпочитают не замечать.